небольшая, деревянная, всего на 4 класса. Это было угловое здание со входом с Пионерского переулка, того самого, где стоял и родительский дом матери. В этой же школе учился Евгений – он был второгодником в 3 классе. Учился он из рук вон плохо, но не из-за того, что был тупой, а по причине феноменальной лени. Кроме футбола летом и лыж зимой его ничто не интересовало. Контингент в классе был достаточно однородный, не было ярких «звезд», но и тупых вроде бы не было. В памяти сохранились фамилии нескольких одноклассников – Войцеховский Сергей, Мальцев Ансифер, Шестаков, Клюев Геннадий, Полякова Ольга, Яркова Надя, Басаргина, Слепова. С большинством из них меня судьба разводила и снова неожиданно сводила. Со многими из них я учился еще и в 3-м классе.
Не могу сказать, что ко мне плохо относились мои одноклассники, но во время хорового пенья, очень в те годы модного, при исполнении ура-патриотических песен, например:
…помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши клинки…
на меня обязательно указывали пальцами, так как я был единственным «польским паном». Во время каких-либо стычек или ссор мне кричали: «поляк людей кушает – костей не разбирает». Таков был настрой «темной» части населения – раз поляк, «значит людоед».
Зимой 1937/38 годов и летом 1938 года чаще всего я обретался у братьев – в том самом Пионерском переулке. У Леши были книжки с картинками (хорошее издание А. Дюма), а с Женей – лыжи, а позднее футбол. Но я был самым младшим в их компании и со мной не очень считались, но когда мы оставались в доме втроем (бабушка Таня вела хозяйство и часто ходила на рынок), начинались развлечения отнюдь не детские и способствующие моему скорейшему взрослению: похабная ругань, рассказы, действия, а уже лет с десяти – курение. Первые затяжки мне давались трудно: кружилась голова, появлялась тошнота, но пересиливало желание скорее сравняться со старшими.
Постепенно у меня появились другие друзья – ребятня из соседних домов по Менделеевской улице. Важно отметить – в каждой уличной компании ребят характер игр и развлечений определялся лидером: его интересы становились интересами всей компании. В нашей компании я оказался старшим и стал неформальным лидером.
Когда я пошел в 3 класс (1938/39 учебный год), к нам стал захаживать Георгий Алексеевич Усолкин. Я называл его просто «Дядя». Мне как-то не приходила в голову мысль, что это любовник матери. В то время мне еще вообще понятие «любовник» не было знакомо. «Приручая» меня, он принес отлично изданную книгу «Пятнадцатилетний капитан» и, очевидно, зная мою нелюбовь к чтению (вспомните трех поросят), начал читать ее вслух. Чем дальше, тем сильнее меня захватывал сюжет книги и я уже с нетерпением ждал его очередного прихода, а «нетерпеж» заставил меня попробовать читать самостоятельно. Мое отвращение к книге начало переходить в свою противоположность. Чтение все больше захватывало меня и, когда закончилась