цепочке, зверем, что крупнее старого кота.
Глава 3. Наказание
Не только я был зол на Пича. Спустя неделю он забрался в уже не таинственный сарай и выбежал оттуда, встречая на ходу подругу Булку, с целой тушкой цыплёнка или взрослой курицы, – не знаю, как он смог её так быстро волочь по земле со своей комплекцией, – за ним гнался дед прямо в фартуке и перчатках, весь в крови, думая, что я не вижу. Он недолго пытался отнять у них птицу – отнимать уже попросту нечего было, ибо потрепать успели кот с собакой тушку. В итоге дед махнул на них рукой, погрозил пальцем Пичу и, раздосадованный, ушёл обратно в свой рабочий «цех».
Пич зашипел на Булку, когда та попыталась откусить крыло у курицы, собака заскулила и отпрянула, села на задние лапы и стала наблюдать за жадным котом. Тот искоса наблюдал за ней и окружностью, вгрызаясь в плоть. А у меня появился ещё один повод наказать его. Все хорошие эмоции к нему как-то резко покинули меня. Я вообще резко изменился тогда всего за какую-то неделю с небольшим. Куда делся тот милый нежный мальчик, который не мог и мухи обидеть?
Мне пришлось дождаться вечера, прежде чем приступить к казни. За ужином я был не особо разговорчив.
– Малыш, почему ты больше не ходишь со мной к кроликам? – спросила меня в очередной раз бабушка. Я перестал есть и уставился на кучку картофельного пюре в тарелке.
– Не называй меня так, пожалуйста, – резко ответил я, удивив всех. Ребёнку всего семь, а он уже говорит подобное. Да ещё и тоном таким. Могли ли они тогда подумать, заподозрить неладное во мне? Если да, то почему ничего не предприняли?
Дедушка рядом расплылся в улыбке, лицо со сбритой щетиной выглядело моложавее. Бриджит была у нас трое суток назад.
– Мать, отстань от внука, – заговорил он с бабушкой, – Не видишь, что ли, не в духе он? И не «малыш» он, ему восемь стукнет первого сентября. Малыш, малыш… вот пристала!
Они вроде бы и ссорились, а вроде бы и нет, тогда мне сложно было понять это, я лишь сидел и смотрел за их горящими взглядами. Мне не хотелось быть причиной их ссоры, я и без того всё время ощущал свою вину, боялся, что дед узнает о нарушении запрета.
Рука деда хлопает меня по плечу, загнанно смотрю на него вполоборота. Почему он защищает меня? Он всё знает обо мне и потому подмигивает сейчас? Неужели он разглядел во мне что-то, чему я не мог пока, в силу возраста, название подобрать?
– Я всего лишь хотела понять, почему кролики больше не интересуют нашего мальчика, а ты тут развёл, – порицает она старика, накалывает на вилку спаржу и принимается жевать усиленно, овощ похрустывает во рту. Затем она вновь обращается ко мне, взор теплеет. – Хорошо, больше не будешь малышом, наш ты маленький мужчина. Так можно тебя называть?
Обдумываю её слова своей маленькой головой, киваю, вновь начиная есть, хотя еда в горло не лезет, всё естество моё занято размышлениями о казни Пича, на которую я однозначно решился. Я просто сказал себе, что стану на мгновение дедом, а проклятый кот станет жертвой, кроликом или курицей, неважно, мне всего лишь нужно