грех, хотя никогда не принимал данного понятия – есть лишь поступок и сторона, на которую он отлетает в конце. Добро или зло – это всего лишь выбор.
Меня хлопают по плечу, легко и непринуждённо, словно я поступил правильно. Встречаюсь с ним глазами, которые на секунду отвёл, вижу там понимание.
– Старый кот. Проказник. Он заслужил свою смерть, а птицы – нет, – рука замерла на моём плече, горячая, большая. Понемногу я начал понимать, почему бабушка с дедушкой больше не приглашали меня на лето, говоря, что уезжают путешествовать по стране. Отец там никогда не появлялся, потому что мама говорила, что её родители не жалуют отца, она так и не получила от них одобрения на брак. – Старик Алистер знал, что ты в меня пойдёшь. Старый мясник догадывался о моих делах.
– М, догадывался? – перебил я отца, прокручивая в голове картинки. – Он что…
– Помер, да. На той неделе, после рождества. Дождался своего любимого праздника и отошёл в забытье, – пояснил отец, опустил глаза вниз на свой стол. Рука подняла листок, глаза начали читать. – Мог ли ты подумать, что его закажут?
На развёрнутой стороне замечаю данные деда, фотография маленькая, тёмная, мною не замеченная ранее. В углу стоит красной печатью статус «Смерть от естественных причин, закрыто». Считаю в уме годы и осознаю, что деду было почти восемьдесят на момент смерти. Он не выглядел на свой возраст. Жалею, что мама не дожила до таких же седин.
– Он и рассказал мне, что видел тебя тогда, – продолжал отец, всё больше вызывая воспоминания о том дне, переходившем в ночь. – «Забирай и больше никогда не привози к нам своё отродье», как сейчас помню его слова. Он не верил мне так, как это делала Вивьен.
– Мама знала о твоих делах? – спрашиваю я, заинтересованный. У меня наконец выдаётся нормальный, если его таким назвать можно, разговор с отцом за последние годы. – И была не против?
– Поначалу испугалась. Очень. Видел бы ты её в молодости. Долгожданный поздний ребёнок своих родителей, отличница, она писала свою исследовательскую работу, когда я встретил её в парке кампуса Гарварда. Между нами тогда пробежала убийственная искра. Тогда я ещё был киллером, не дорос до высшей должности, денег в кармане было не так много. Но нам хватало.
Тёмные узковатые глаза смотрели в пространство, он поддался воспоминания. Он любил маму. Внезапно мне стало жутко неудобно из-за своих мыслей о нём. Почему-то мне было стыдно, что я так ненавидел его. Его шарм ослепил меня тогда, как и мать. Меня больше не пугал факт того, что я сын киллера. Я успокоил себя этим, нашёл причину для мыслей и деяний тёмной стороны внутри себя.
– Как бы там ни было, сейчас ты здесь, – стряхнув с себя мысли, вернулся к беседе родитель, вновь положив на меня руку, уже две, на оба плеча. – И я спрошу тебя всего раз, а ты ответишь предельно честно: «Тебе понравилось то чувство экстаза от наказания кота?»
Так вот что это было, чему я не мог подобрать слов. Экстаз. Я наказал за проступок, взял на себя это бремя. И мне понравилось. Хотел бы я убить снова? Может быть. Но только за дело. И не животное. Да,