отрицать это – значит отрицать очевидное. Исходя из вышеизложенного, по совокупности обвинений я требую для обвиняемых Зомбина, Зомбина, …, Зомбина, – Павел перечислил их всех поимённо, – высшей меры социальной справедливости – смертной казни! – так на победной ноте закончил обвинительную речь Павел.
– Вы закончили? – спросил Павел, смягчив голос до вдумчивого.
– Нет, ваша честь! – ответил Павел. – Немедленной казни! Вот теперь закончил. И ещё, – крикнул Павел, – банду Зомбинов – под суд! Теперь кончил.
– Гражданин адвокат, у вас есть, что сказать в защиту этих, с позволения сказать, подсудимых? – спросил Павел.
– Нет, ваша честь, – проблеял Павел; теперь он барахтался в третьем источнике – адвокатском, – мне нечего сказать в их защиту. Любое из преступлений, им вменяемых, достойно высшей меры наказания. Но достойны ли они сами этой меры? Отнюдь! Эта мера слишком почётна для них! Исправительные работы, пожизненно, с конфискацией – вот что будет пресловутым Зомбинам по их преступным заслугам!
В зале раздался плач. Это плакали Зомбины. Павел сумел пронять своей речью даже их заскорузлые, заплесневевшие во грехе души. Он и сам смахнул набежавшую непрошенную слезу.
– Обвиняемые! – мягким, вдумчивым голосом объявил Павел. – Вам предоставляется последнее слово.
– Это мы? – спросили Зомбины.
– Это вы, – ответил Павел.
– Это нам дают слово? – спросили Зомбины, не веря своей удаче.
– Это вам дают слово, – подтвердил Павел.
– А зовут нас Зомбины, – сказали Зомбины.
Павел сверился со своими записями: всё было верно, Зомбины говорили правду.
– Настоящая наша фамилия – тоже Зомбины, – продолжили Зомбины, помолчав.
– Так называемые Зомбины, – поправил Зомбинов Павел.
– Так называемые Зомбины, – охотно согласились Зомбины.
– А, чего тут, – махнули они рукой. – Хочешь стрелять – стреляй, – сказали Зомбины, всхлипнув, – но в душу не лезь, в душу лезть не моги!
– Товарищи, нет души! – воскликнул Павел мягким, вдумчивым голосом. – Всё это – выдумки глупых невежественных попов.
– А нам теперь всё едино, – признались Зомбины, – что она есть, что её нет.
– Картина ясна, – заключил Павел. – Встать! Суд удаляется на совещание.
Посовещавшись, Павел вернулся для вынесения приговора.
– Единогласно, – сурово, но вдумчиво сказал Павел, – суд вынес решение: по совокупности обвинений приговорить подсудимых к смертной казни путём убиения. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и будет приведён в исполнение завтра же на рассвете.
Мы двигались лугами да полями: через поле плах, где бесы рубили несчастным теням головы, тут же отраставшие у них вновь, через поле колёс, с которых свисали полосатые палочки, поле чанов с кипящей смолой, поле огненных срубов. Королева удивительно хорошо ориентировалась во всех этих пока ещё экзотических для меня местах. За полем дыб она резко