помогая специалистам в программировании тех самых лётных симуляторов, на которых оттачивал своё мастерство пилотирования. Так и невинный детский интерес к информатике неожиданно принёс свои плоды.
И вот в тот торжественный день, сидя за штурвалом и подчиняя своей воле смертоносный крылатый механизм, он заворожённо смотрел через стекло шлема и прозрачную броню кабины на бескрайнее чёрное пространство, пронизанное ярким солнечным лучом. Под ним безмолвно и быстро вращалась огромная живая планета. Макс вглядывался в очертания береговых линий, безошибочно узнавая виденные ранее только на географической карте территории, и, вновь дождавшись пролёта над Евразией, попытался найти внизу собственный дом. Масштабы ошеломили его. Отсюда, извне, колыбель человечества выглядела фантастически прекрасной, и – одновременно – до боли хрупкой и незначительной. Он продолжал своё восхищённое наблюдение, пока Земля не сделала ещё четверть оборота, и тогда что-то внутри него остро кольнуло. Сочные зелёные равнины и безмятежная синева океана остались позади; обширные чёрно-серые пятна уничтоженных мегаполисов безобразными язвами покрывали теперь сияющую, словно насквозь пропитанную отражённым светом голубую жемчужину. В этот момент что-то внутри молодого человека бесповоротно изменилось. На его глаза навернулись слёзы раскаяния и сочувствия, слёзы боли, разделяемой им отныне с этим маленьким, беззащитным третьим миром. И он всем существом отчётливо ощутил, что больше никогда не сможет сесть в кресло пилота одной из машин, сотворивших подобное с его родиной. Глубоко потрясённый этим опытом, Макс едва ли не сразу после посадки, с неожиданной для командования поспешностью, уволился из ВКС.
Но мечты о космосе ни на миг не покинули его. Он сосредоточился на идеях, которые, хотелось ему верить, когда-нибудь вновь позволили бы человеку с мирными намерениями вернуться в бездонное неизведанное небо, усеянное заманчивыми звёздами и прошитое солнечным лучом. Надеясь послужить родной планете, Макс посвятил всё освободившееся время изобретению нового типа магнитных ловушек для антиматерии. Как и всё, за что он брался, новое начинание возымело успех и принесло ему известность в научных кругах. Если бы кто-то спросил его, как ему всё удаётся, Макс бы ответил: “Я просто искренне люблю то, что я делаю”.
– Макс Капранов? – обратился к нему высокий молодой человек в покрытой крупными дождевыми каплями куртке из графена, неслышно подошедший со стороны входа.
– Да, – отозвался тот, – это я.
– Кентор Геврал. Очень рад нашему знакомству.
– Взаимно! – улыбнулся Макс, прямо и с интересом рассматривая коренного марсианина. Взглянув на винтажные классические электронные часы на запястье, он продолжил: – Вы невероятно пунктуальны, а я вот решил зайти чуть раньше срока, чтобы не промокнуть насквозь.
– На нашей планете нечасто увидишь дождь, – улыбнулся в ответ