на основе разработок Ардон и Капранова и подготовить его к отправке на Проксиму Центавра.
Шёпот недоумения разнёсся по залу. Глаза учёных, обращённые к молодому исследователю, выражали желание большей ясности по поводу этого неожиданного вывода. Зейн же, напротив, сохраняя задумчивое молчание, медленно кивнул несколько раз, словно мысль младшего товарища уже была для него очевидной.
– Не понимаю, – развёл руками Грифф. – Как эта будущая научная миссия может быть связана с освобождением Ардон?
– Теперь это стало не только научной целью, – ответил Кентор. – Вы сами сказали: Амуриан больше всего обеспокоен идеей превосходства. Добившись этого раньше Асситента, мы продемонстрируем наше преимущество и покажем, что удерживать Ардон дальше как ключевую фигуру в технологической гонке бессмысленно. Только в этом случае у нас появится возможность торга для освобождения моей сестры, поскольку её исключительные знания перестанут быть необходимыми. Понимаю, что это займёт годы, но я прошу Совет предоставить мне право участвовать в строительстве этого корабля и лично повести его на Проксиму, – слова его прозвучали громом для всех присутствующих.
В зале повисло тяжёлое, продолжительное молчание. Затем директор произнёс:
– Такие решения не принимаются под влиянием сильных эмоций, Кентор. Сейчас по понятным причинам рано утверждать, что тобой руководят не чувства, а логика. Мы вынесем вердикт на отдельном собрании Совета. А теперь попрошу меня извинить. Принимая во внимание разумное замечание Арта, я должен связаться с Центральной Лунной станцией. Нам и нашим возможным союзникам пригодится помощь Синемуса на Земле.
– Полёт на Проксиму и обратно займёт около пятидесяти лет, – заметил Зейн, выходя из зала. – Если ты вызволишь Арди на Плутоне, ты всё равно не сможешь увидеть её большую часть жизни. Почему именно ты намерен стать капитаном?
– Потому что это большее, что я могу сделать для неё, – мрачно ответил Кентор. – Посуди сам: её похитили на моих глазах, и я оказался не способен вмешаться. Я не могу исправить это прямо сейчас, рискуя её жизнью. Когда мы первыми доберёмся до звёзд, он оставит Арди в покое. Если я встречу её только на старости лет, по крайней мере, я добьюсь того, что однажды она снова будет в безопасности. Заодно, я лично исполню нашу давнюю мечту. Мы будем жить среди звёзд – мы, мирные исследователи, а не люди с повадками хищников!
– А если он поймёт, что проиграл гонку, и избавится от неё иначе?
– Нет, Зентан. Земляне всё-таки не животные. Я уверен, что он не убьёт её без веского повода.
– Ты слишком веришь в изначальное благородство человеческой природы, Кейн. Это побочный продукт гуманистического гевральского воспитания. Мы всеядный вид, и в процессе эволюции наши предки вынуждены были совершать страшные поступки. Это навсегда отпечаталось в нашей генетике. Ты знаешь о каннибалах?
– Мотивация, Зейн. Ты сам это сказал Стину. Времена, когда мотивацией