даже как будто светился изнутри.
– Не иначе привидение Бессонной Дамы. Бедная, несчастная… – невнятно пробормотал стражник и вновь задремал под песенку дождя.
А дама поспешила дальше, ни на миг не теряя царственной осанки. На шаг впереди нее черной тенью стлался кот.
– Разгильдяи, – сердито, но все-таки не повышая голоса, сказала дама, миновав спящего стражника. – Караул называется…
Ее величество Таль, королева-бабушка, огляделась и щелкнула кнопкой электрического фонарика. В экстренных случаях цивилизация бывает очень кстати. Над крыльцом, отражая свет, покачивалась и позванивала от дождя вырезанная из тонких медных листов раскрытая книга.
Дверь распахнулась прежде, чем королева взялась за дверной молоток.
В глубине комнаты замигала от ворвавшегося ветра свеча, и по темным стенам закачались тени.
– Ваше величество! – удивленно сказал хозяин лавки, срывая с головы фланелевый ночной колпак с кисточкой. – Среди ночи… Я полагал, утренняя аудиенция… Простите мне мой вид…
– Что стряслось, Гарамонд? – без околичностей спросила Бабушка и откинула капюшон. – Говорите сразу. Неужели вы думаете, что, выслушав такие вести, я стану мирно спать до утренней аудиенции?
Гарамонд плотно прикрыл дверь и усадил Бабушку в кресло.
– Вот… – Он снял с шеи какой-то ключик на шелковом шнурке, щелкнул хитроумным замочком и поднял резную крышку деревянной шкатулки. Королева Таль наклонилась поближе. В шкатулке стеклянно поблескивало и переливалось. – Вы ведь знаете, как действует схема?
Больше всего содержимое шкатулки было похоже на сверкающую гроздь крупных мыльных пузырей. Которые чуть-чуть светились. Приглядевшись, Бабушка заметила, что в одном из них как будто вставлена маленькая картинка с зеленоватым морем и городом-островом, черепичные крыши которого поблескивают от ночного дождя. Только картинка эта была объемная и живая. Соседние шарики были прозрачны, и только в одном из них… Бабушка сощурилась.
Некоторое время слышалось только потрескивание фитильков. Наконец Бабушка выпрямилась. Лицо у нее было усталое, как после экзамена или большого дворцового приема.
– Вот, Ваше величество, – показал Гарамонд. – Видите – один из шариков светлее прочих. Кристаллы показывают тот мир, в котором мы сейчас находимся. Это Радинглен. В соседнем кристалле, то есть шарике, должен быть Петербург. И все время был.
– Что-нибудь сломалось? – уточнила Бабушка не предвещавшим ничего хорошего тоном. Студенты обычно от такого тона покрывались мурашками. – Да не молчите же, Гарамонд!
– Схема в порядке, – тихо сказал Гарамонд. – Она лишь отражает происходящее.
Динь-дилинь. Шур-шур-шур.
– Что такое? – Бабушка насторожилась и вновь вгляделась в кристаллы. В стеклянной грозди совсем рядом с Радингленом что-то темнело. Внутри шкатулки шебуршалось и позванивало, как будто вместо схемы миров туда посадили десяток хрустальных мышей. Шуршащий звон стал еще громче, и к нему