рычать и изо всех сил натягивать поводок, стараясь добраться до разбитого подвального окошка. Крысы там, что ли?
При виде хозяина песик радостно тявкнул и устремился к парадной, рассекая засыпанные листьями лужи, как катер. Первый пролет он преодолел одним прыжком, а потом вдруг кинулся назад и, скуля, прижался к ногам Филина.
– Что такое, Ранс? – Филин поморщился: горло изрядно саднило. То ли еще будет.
– Здрасьте, – послышался с площадки хрипловатый мальчишеский голос. – А я тут вас жду.
Монморанси позорно поджал хвост и даже глаза закрыл от ужаса. Дугокрылых огнедышащих он боялся в любом виде.
– Привет, Константин, – удивился Филин. – Заходи, гостем будешь. Не замерз? Ранс, спокойно, свои, не узнал, что ли?
Красивый темноволосый мальчик с готовностью соскочил с подоконника и потянулся, не выпуская изо рта сигареты.
– Я не знал, что ты куришь, – осторожно сказал Филин и закашлялся.
– Это, – буркнул младший Конрад, – и вы туда же.
Филин зажег свет в прихожей. Дождь за окном лил стеной. Крыши и карнизы гремели, как жестяной барабан.
– Я… В общем, домой я не пойду, – сообщил Костя и неумело затянулся. С волос у него текло – значит, ждал недолго.
Филин, стягивая отяжелевшую от воды куртку, посмотрел на него вопросительно. Где-то в затылке проклюнулось и пошло в рост зерно головной боли.
– Ладно, можно, – уронил он.
– Что – можно? – удивился Костя.
– Курить здесь можно.
– Издеваетесь! – Дракончик весь ощетинился и погасил сигарету о косяк, а окурок воровато сунул в карман.
– Напротив, – сказал волшебник, глядя на некрасивую подпалину на дереве.
– Что – напротив?
– Ванная напротив. Душ горячий прими, а то простынешь. А я, с твоего позволения, переоденусь.
Пока в ванной шумела вода, Филин успел еще и градусник в аптечке отыскать – надо же узнать о себе всю правду.
– В общем, – повторил Костя, получив чашку горячего чая и бутерброд, – не пойду я домой. Чего они как эти?
Монморанси скулил в прихожей – боялся. Филин поднял повыше воротник самого теплого свитера и вынул градусник из-под мышки. Ничего себе. Только температуры не хватало…
– Ты поссорился с родителями? – Филин грел ладони о горячую голубую кружку, над которой вился парок. В кружке плавало прозрачное колесико лимона.
– Маме вообще слова не скажи – на все орет, что сестренку не жалею! – взорвался Костя и чуть кружку не опрокинул. – А сестренка эта даже не родилась еще! А папа туда же – не кури, не ругайся, здесь не стой, того нельзя! А сам как паровоз дымит!
– На лестнице, – вполголоса напомнил Филин и отхлебнул обжигающего чаю.
– И вообще все время говорит про то, как подросшие драконы стадо покидают! – Костя прогудел последние слова так похоже на папеньку, что Филин усмехнулся. – Им новый драконеныш, – он тряхнул взлохмаченной подсыхающей головой, – старого дороже!
– Охохонюшки-хохо, –