Пока…
– Эс лебе!.. Эс лебе!.. Хай живе!.. Виве!.. Да здравствует!..
По городу шло Шествие Верности. «Из плена времени!»… «Шагнем в будущее!»… «Свобода – осознанная необходимость!»…«Слава Мудрым!»… – мелькало на плакатах.
Господи, как все было недосягаемо близко. И пусть теперь он не с ними, пусть горечь отторжения разъедает душу, но и в стороне от Шествия, на тротуаре, в толпе восторженных дедушек и мам, Марк все равно ощущал себя единым с этим праздником юности, красоты и верности.
Вот они идут, гордые от своей силы, сплоченности, от любви к лучшей в мире стране. Цеховые подмастерья, кадеты, аграрии, студработники – будущее Фатерландии. Потомки русских, немцев, французов, итальянцев. А теперь граждане новой евроазиатской расы.
– Он с ними! – убеждал себя Марк. – Волей судьбы ему не дано этой великой чести. Но он будет изо всех сил стараться заслужить звание Почетного арийца. Стать как дед!
Он знал, что это не только его мечта. Рядом с ним стояли Лялик-Локшин, Енот-Энтин, Рогач-Рожицкий. А из колонны ему махали друзья: Пятак-Волоцкий, Петрик-Черняев, Котян-Мурнев, Юбочник-Нигматулин… Вон их сколько! Самые близкие, самые верные. Четвертьевреи, полурусские, полутатары… Четвертьарийцы.
Марк подпрыгивал от возбуждения, узнавая в Шествии знакомые лица. И был, как громом поражен, когда из переулка вырвалась небольшая, но крикливая стайка оголтелых недобитков. Отщепенцев. Таких же внешне, как он и его друзья, но совершенно больных на голову.
Они орали что-то непотребное. Вроде: « Не трогайте время!»… «Доживем до будущего сами!»… «Все люди равны!»… И совсем уж непотребное «Все права евреям!».. Эти же дикие лозунги были на плакатах, которыми они размахивали. «Разрешить браки между евреями!»… «Прекратить ползучий геноцид!»… «Вернуть наших женщин с Мадагаскара!»… И самое страшное: «Долой Мудрейших!»…
И Марк понимал, почему десятки Верных кинулись разгонять эту шантрапу. Почему замелькали свернутые плакаты, застучали по головам и спинам незваной шелупони. Он и сам рвался в эту бучу, наплевав на все запреты. Вместе с Ляликом и Енотом разгонял бы британских наймитов. Яростно лупил их, как Толян-Соколов, как Котяра-Мурнев.
Но его помощь не понадобилась, потому что на проспект уже вышли шеренги Национальных Чекистов. И они орудовали не плакатами, а дубинками.
Полилась кровь. Катались по земле побитые недобитки.
– Так им и надо! – не успел подумать Марк, потому что в кучке разгоняемых негодяев вдруг мелькнуло знакомое лицо. Вот так-так! Сразу два дюжих чекиста наседали на Дину.
– Рапунцель! – крикнул Марк.
Раздумывать было некогда. Марк сорвался с места, вклинился в
бушующую кучу-малу, ухватил девушку за руку и потащил ее на тротуар, за угол и дальше вглубь переулка. Дина бешено вырывалась, вопила что-то несусветное. Потом вдруг разом умолкла. Видно, узнала похитителя.
– Граф Толстой! – почему-то радостно воскликнула она. – И ты с нами!
– Сейчас! – возмутился Марк. – Я что, чокнутый!
– А зачем же