и чё мы будем делать с тем, что знаем? А я тебе скажу, чё мы сделаем. Ты, как я отвернусь, самым длинным, самым острым ножиком своей орхидеи тыкнешь прям между вот этим ребром и вот этим. – Палец его вдруг ткнул вдруг крутнул в друг нул уг Шкедта в бок. – И ты даже не думай: я то же самое с тобой сделаю. Так что я никому не доверяю, если это вижу. – Он поджал губы в свиное рыльце и кивнул, изображая мудрую старушку. – Вон, ты на Денни посмотри!
Денни доел и отошел к манекену. Снял с него тяжелую петлю цепи, намотал темные звенья себе на шею.
– Я ж говорил, что Денни со мной пойдет. Ладно, браток. Ты в курсе где, в курсе когда. Валю-ка я из этого дурдома. Надо еще поохотиться. – Он встал и затопотал по матрасам. – Я так и думал, что ты выручишь, Денни. Эй? – Он нахмурился Тринадцати. – Сделай с ней что-нибудь, – и указал на койку.
– Ага, само собой. – Тринадцать открыл ему дверь. Закрыв, оглянулся на Денни. Кумара у его плеча тревожно заморгала.
– Эй, слышь, – медленно промолвил Тринадцать после долгих секунд молчания, – ты чё, опять за старое?
Денни обернул шею еще одним витком цепи. Она загремела по предыдущему витку.
Тринадцать всплеснул руками и крякнул.
– Денни, ну кончай, я думал, ты туда больше не лезешь. Ладно, ладно. На свою жопу беды ищешь.
Наверху смеялась женщина, и смех нарастал, мех нарастал, смех. «Перестань! Перестань, слышишь? – резким голосом мистера Ричардса. – Ну-ка перестань», – стань, мех нарастал стал.
– Слушай, я пойду еще поработаю. – Шкедт поднялся. – Спасибо, что покормил. И подкурил. Хороший гаш.
Денни надел следующий виток, а Тринадцать сказал:
– А, ну да, само собой. – Он, похоже, огорчился, что Шкедт уходит, как постоянно огорчалась миссис Ричардс. – Заходи опять, пыхни. На Кошмара не обращай внимания. Он псих, вот и все дела.
– Не вопрос. – Шкедт подошел к двери, открыл.
Остановил его стон за спиной; неуверенный, не окрашенный голосом. Шкедт начал было поворачиваться, но взглядом зацепился за зеркало. И в нем увидел почти всю комнату.
Она на локтях приподнялась на койке, где он только что сидел. Одеяло соскользнуло, и показалось лицо, мокрое, как у Денни из ванной. Опухшее, в синяках. По вискам сочилась лихорадка, но звук из покачнувшегося тела был суше сухой бумаги.
Она поморгала шарами алого стекла.
Дверь поаплодировала ему вслед. Пробежав десять шагов, он выдохнул. Потом снова втянул воздух, зайдясь хрипом то ли рыдания, то ли смех а мех ры меха дания ха.
– Извините.
– Да?
– Пастор Тейлор?
– Что вам угодно?
На полке позади стола крутились бобины. Органная музыка вкрадывалась в сумрачный кабинет.
– Я… в общем, мне тут сказали, у вас можно взять картинки… плакаты. С Джорджем, – объяснил он. – Харрисоном.
– А, ну разумеется. – Оттолкнувшись от стола, она одарила его, который обнимался со своей тетрадкой в вестибюле церкви, милостивой улыбкой и неловкостью крайней степени. – Там защелка есть – откройте сами.
Он