че, делать, видать, нечего», – подумал я.
– Напротив кинотеатра, – говорю. – Я рядом там живу.
Он кивнул своей овальной башкой, ухватил меня своей липкой и холодной клешней за руку – хлоп – и мы уже стоим возле кинотеатра.
– Я-я-я те-те-бя зде-зде-сь по-по…
– Я понял, подождешь, хорошо, – говорю, лишь бы по-быстрее от него отвязаться.
Да уж, хорошо, что дома никого не было, а тож люлей сразу б и отхватил.
Вернулись мы как раз под конец урока. Все че-т довольные были чересчур. Только я один злой, как собака. Отдал, значит, дневник этой карге. А она улыбается такая вся, сияет аж. Поставила мне двойку чуть ли не на всю страницу, а потом говорит такая, что б я старался, мол, потенциал у меня есть. Вот че сморозила мне. Оно мне надо: « Потенциал». За потенциал по головке не погладят.
Думаете, на этом всё закончилось. Ага, щас. Вы бы видели, как мы из класса выходили. Построились, значит, по парам, чуть ли не за ручки взялись, и вышли все так дружненько прям. Комедия стопроцентная, точно говорю. Я по сторонам-то смотрел, остальные классы также выходили. Форменные зомбаки. Ну ладно уже, фиг с ним.
Пошли мы потом на скамейках посидеть, как обычно это делали. Побазарить там с ребятами можно было и прочей ерундой помаятся. Идем, значит, такие, уже подходим к этим скамейкам, а Димон вдруг выдает мне:
– Ты иди пока, – говорит, – а я с дамами пообщаюсь.
Ну вы слыхали? С дамами! «Вот дает», – думаю. А лицо-то, главное, у него умиротворенное такое было и, типа, довольное собой. Аж очень заехать хотелось разочек по этой морде напыщенной, а мож, и поболее.
– Ну и катись, – говорю я ему. А он хоть бы хны, даж никак не отреагировал.
Он ушел, а я там, как дурак, встал посреди коридора. Стою, короче, и не знаю, куда тут деться. Огляделся я по сторонам, и вижу, что вокруг творятся нездоровые дела, а всем как бы плевать вообще. Стоял я вот так, стоял, как истукан. Стоял, очумевал вовсю, и тут – бац – за руку меня схватила чья-то клешня, да так цепко ещё. Я аж там чуть до потолка не подскочил. Оборачиваюсь резко, смотрю – стоит девчонка прыщавая, в очках таких, с толстеной оправой. Она из параллельного класса была, хорошо в учебе шарила, но я даж имени ее не знал. Ну, и я, короче, начал выдергивать свою руку, а она словно в тисках зажата.
– Ты че делаешь? – говорю.
– Не могу прочитать, – отвечает она, как какая-то помешанная.
– Че прочитать? – спрашиваю я и высвобождаю наконец свою руку.
– Мысли и воспоминания, – говорит она так просто, типа, она всю жизнь этим занималась.
– А чей-то вдруг, ты должна их читать? – спрашиваю я скептически так очень.
– Потому что, это моя сверхспособность.
– Ну и че? Ха. Поверил я тебе. Тут в кого не ткни, у всех сверхспособность.
– Я знаю. Могу тебе доказать, что не вру.
– Ну давай, валяй, доказывай.
– Покажи мне, чьи мысли прочитать.
– Ладно, ну, вон, тот пацан, смазливый такой, среди кучи девчонок. О чем он думает? – я указываю на Димона.
– О футболе и о девушках.
«Ну