Видеоигры, просмотр глупых, но таких смешных видео в интернете, перекуры каждые пятнадцать минут (варево окурков уже вылезало из пепельницы, как магма из кратера вулкана), пиво, музыка на всю мощь, сон, а потом снова игры, видео, сигареты, пиво, музыка, сон, и так в разной последовательности с разными временными интервалами… Бессмысленные занятия укутывали его в кокон убаюкивающего равнодушия ко всему, включая себя самого. Он даже подумывал попробовать травку, чтобы усилить эффект расслабленности, но для этого надо было ехать в Женеву и искать киоск, где ее не разбавляют какой-нибудь дрянью, а это требовало слишком много сил.
Джонни перестал бриться и остался доволен полученным результатом: оказывается, ему шла борода – она скрывала небольшую ямочку на подбородке и отвлекала внимание от тонкости плотно сжатых губ.
Ему не хотелось тратить энергию даже на переваривание еды: он ел от силы полтора раза в день. На полу валялись полупустые коробки от пиццы, а микроволновка пропиталась запахом расплавленного сыра, в который он макал зачерствевший хлеб.
Он не брал в руки гитару, потому что музыка очищала, а он не хотел очищения. Когда ничто вокруг не мотивирует тебя встать, еще проще не вставать. Падать – так на самое дно колодца, недоступное солнечному свету.
В один из дней Джонни обнаружил, что рыжий кот сбежал. Ну и ладно, он все равно то и дело забывал покормить его…
Нет, он не пребывал в депрессии, как однажды сказал ему Ноа, когда они столкнулись на закате около мусорных баков, и на Джонни были лишь темно-синие боксеры и стоптанные тапки. Он не страдал по Айрис, не скучал по тактильности, ему правда было хорошо вот так никуда не идти и ни к чему не стремиться. Он знал, что это как раз, в отличие от симуляций и имитаций многих других эмоций, его органическое состояние, его личное кротовое углубление в теплой сырой земле, откуда не хочется вылезать.
Покой затворника нарушали только неожиданно участившиеся звонки матери. Первый раз она позвонила, когда он лежал на правом боку и с интересом ученого разглядывал хитросплетения паутины в углу.
– Джон? Ты меня слышишь?
Только мать называла его полным именем, подчеркивая тот факт, что он давно уже не ребенок и не должен ждать поблажек от судьбы. Она слегка задыхалась, как тучные люди после подъема на крыльцо. Наверное, как всегда, пыталась показаться больнее и несчастнее, чем на самом деле.
– Ну?
– Джон, мне нужна твоя помощь. Майклу плохо, – в ее голосе проскальзывали знакомые визгливые нотки, так раздражавшие отца.
– А что с ним? Что-то не припомню, чтобы кто-то из вас интересовался моими проблемами, – Джонни встал и подошел к окну, чтобы закурить. Без сигарет этот разговор дался бы ему совсем тяжело.
– Он… У него проблемы с лекарствами. Дело в том, что…
– Ну короче он наркоман, да? Будь добра, называй вещи своими именами.
– Почему ты так груб? Ты не имеешь