здесь делать?
– Например, посмотреть архитектуру. Есть здесь один склеп, что возвёл извращенец. Да и вообще, я готова уже с каким-то вандалом уйти, хоть страшные они, как немытое влагалище старухи.
– Ай как непристойно, Деймарис! А когда это ты в последний раз видела вандала?
– Ну, несколько лет назад пришли трое, начали осматриваться, но как увидели скелета, клацающего челюстями в проёме арки, так дали дёру.
– Вот тебе и ответ на твой вопрос. Если ты помнишь, как они выглядели, значит и сравнить их сумеешь со своим славным “героем”. Будет похож на лоно бабушки – прячься, а коли нет – пробуй.
– Точно! Ты мудрый, Гирзаар, – возрадовалась Шаарис, но потом поняла, что ответ лежал на поверхности. – Спасибо. Самые очевидные ответы, они как рога. Очень близки, но почему-то их не замечаешь. Только со стороны. Поэтому спасибо ещё раз, мудрец. Пойду я.
Гирзаар проводил её похотливым взглядом, рассматривая гладкие ровные ягодички. Была бы у него слюна, он бы её проглотил. Посему он впитал комок энергии и пошёл дальше резвиться со сгустками воображения.
У Шаарис был ответ на свой вопрос. Она прекрасно знала себе цену и отлично понимала мужскую красоту. Но всё-таки что-то новое она узнала. Ответ лежал на поверхности, а вопрос на глубине. От этого у неё появился новый вопрос, затем ещё один и ещё. Десятки лет однообразия почти не сказались на её сознании. Просто она хотела поболтать с легендарным любовником, а их темы почти исчерпались за время её пребывания на “кладбище-тюрьме”. Но после этого разговора начали возникать вопросы, на которые у неё не было ответов. Будто эти вопросы готовили её к чему-то важному, что идёт со стороны леса. Страшному и разрушительному. Такому, что нельзя представить или описать словами. Нечто хуже смерти надвигалось издалека.
Она шла обратно к своему дому с волнующими мыслями в голове, мимо белого склепа головореза Дейрбари, мимо бессмертных кустов рыжего труповника, через треугольную арку законопослушных, посмотрела на могилки детей Мэйрибьер, замерла, не отводя взгляда, и зарыдала. Присела на колени рядом с маленькими надгробиями, вопросов стало больше, стало противно внутри, пусто внутри, одиноко. Очень холодно, будто наступила зима, завыла метель, и опустился на её макушку крупными хлопьями снег. Обволок ледяной корочкой мороз, сердце начало активно стучать, гоняя горячую кровь по жилам, чтобы согреться. Но согреться вовсе не от холода.
Она встала, проронив несколько красных слёз. Пошла к своему склепу, чтобы залечь в спячку, решить во сне свои вопросы, ответы на которые всегда на поверхности.
Подойдя ко входу в родной дом, она глянула в сторону леса и остолбенела. Все возможные вопросы посыпались по сторонам и скрылись, утратив смысл. Как будто только что она начала сначала, всё по новой, с чистого листа. Это ощущение самое приятное из возможных, когда начинаешь исследовать глазами нечто из мира собственных грёз. Настоящее и непредсказуемое. Кажется, что это невозможно, что сон не может стать вдруг