что же? Расскажи.
– Мне снился довольно специфичный сон, – начал Дирхари и потёр ожог на затылке, – как-будто нечто потустороннее намекало мне своими метафорами. Я видел страшную грозу, лил сильный дождь, молнии обрушивались на одинокие деревья, и они загорались, превращаясь в женские образы. Мои ноги вели меня мимо этих полыхающих дев куда-то туда, куда я знал что приду, но того совсем не хотел. Ноги вели, не спрашивали, не реагировали на попытки вырваться из этого кошмара. Я посмотрел вниз и увидел ребёнка, мирно лежащего у меня на руках. Мне пришло тогда в голову, что единственное для чего я существую, это дать кому-то выбор. И не для чего больше я не нужен, только для этого. Паразит я, никто иной. С этой мыслью и ребёнком на руках я приблизился к развилке в две стороны, положил дитя на землю, на развилку. Почву тряхнуло, и горящие силуэты погасли, золотое шарообразное Солнце вынырнуло из горизонта, хоть Солнце-то круглое на самом деле, но во сне оно было точно как шар, крутилось всё. Дождь, короче, начал угасать. Я стал у развилки дорог, посмотрел на дитя. “Выбирай”, – сказал я. Дитя посмотрело в одну сторону, затем в другую. “Но я не знаю что там. Как я могу выбрать?” – заговорило дитя. “Я даю только возможность”, – ответил ему я. “Но разве это выбор, когда непонятно к чему ведут дороги? Зачем мне такая возможность?” – оно заговорило возмущённым злым голосом, и глаза его налились печалью, и из них потекла кровь непонимания. Затем сверху кто-то ответил: “Тогда просто иди прямо, не сворачивай”. Я сразу посмотрел вверх, чтобы увидеть кто сказал эти слова, но там возвышалось лишь страшное чёрное небо. Вдруг всё пространство затряслось, и меня ударила жёлтая молния, убив на месте. Проснулся я с криком, стряхивая с затылка кипящий суп.
– Бедненький. Как печально, – грустно прошептала Штэлла. – И что было дальше?
– Где дальше? В горах? – спросил Дирхари, когда они проходили мимо трёх головорезов, сидящих у костра. От тех разило мочой и хмельным пойлом, одежда их была разодрана. Синяки под глазами, сломанная набухшая челюсть, надувшаяся синяя щека и растерянные глаза указывали на недавнюю стычку. Те направили на парочку свои холодные взоры.
– Ну да. Что было после того, как тебя обожгло? Землетрясение продолжалось?
– Закончилось, но началась потасовка. Я подумал, что это кто-то решил мне отомстить…
Вдруг в голове Дирхари начало сильно колоть, в области глаза, жечь невыносимо, словно кипяток льют в пустую глазницу, и он проникает прямо в мозг. Он присел на колени, бросил Штэллу на траву, она пискнула от боли, Дирхари замертво рухнул лицом в траву. Штэлла испуганно поволокла его к высокой стене Файенрута и припёрла к ней бездыханное тело. Приложила пальцы к ноздрям – дыхания не было. Она всплакнула, отцепила мешок от неподвижной куклы. Склонилась над ним и зарыдала, упёрлась в его грудь…
– Тебе помочь, дамочка? – отвлёк её голос позади. Она обернулась, и над ней стоял высокий хитролицый мужик, двое других топали сзади о чём-то ругаясь.
– Нет, спасибо, – ответила Штэлла и вытерла слёзы.
– Вынужден