владыку презирая,
Презренный раб, презренная раба!
«Вы оба, – молвит царь, – достойны рая,
Единая вам суждена судьба!»
Знак палачу – и вот уже вторая
Оплаканная жертва у столба.
Спина к спине прикрученные туго,
Они взглянуть не могут друг на друга.
33. Зловеще рдеют языки огня,
Мехами принесенными раздуты,
И тихо плачет юноша, храня
Признанье до решительной минуты:
«О мог ли я помыслить, что меня
С возлюбленной такие свяжут путы?
Не мог мечтать я, что в таком огне
Сгорю с желанною наедине!
34. Амур, пронзив меня стрелой из лука,
Предать иному обещал костру!
Одним я счастлив – кончилась разлука,
С тобой неразлученным я умру!
Не ведал я, что пламенная мука
Была дорогой к смертному одру.
С тобой я разделю и это ложе,
Да жаль, что ты должна погибнуть тоже!
35. Слиянье душ провижу впереди,
Не сердцем, а бессильной плотью стражду.
Как жажду я прильнуть к твоей груди,
Последним вздохом обменяться жажду!
Душе твоей сказал бы я: „Войди
В мои уста и пламенную жажду
Прохладой поцелуя успокой!..“» —
Умолк и услыхал ответ такой:
36. «Высоких помыслов от сердца требуй,
Как требует высокий этот час!
Раскаянье твое угодно Небу:
Страдая, Божий мы услышим глас!
Не варварскому мрачному Эребу —
Архангелам Господь вручает нас.
Смотри, как солнце светит благосклонно,
Нас Авраамово приемлет лоно!»
37. В толпе неверных громкий слышен плач,
Вздыхают христиане безутешно,
И тут державный сознает палач,
Что и монаршья совесть не безгрешна,
Себе твердит он гневно: «Слезы спрячь!» —
И во дворец скрывается поспешно.
На плачущих взирая с высоты,
Софрония, одна не плачешь ты!
38. Все ближе миг неправедной расплаты,
Как вдруг, помост овеяв роковой,
Взвился воительницы плащ крылатый,
Воспетый вездесущею молвой.
От долгих странствий потускнели латы,
Серебряной тигриной головой
Увенчан гребень кованого шлема —
Клоринды знаменитая эмблема.
39. Клоринда с детских лет пренебрегла
Домашней скукой, женским рукодельем,
Булат, а не Арахнина игла,
Девичье сердце наполнял весельем.
Одета по-мужски, лицом смугла,
Носилась по долинам и ущельям,
И стали грозными ее черты,
Исполненные грозной красоты.
40. Коней удерживала своенравных
Рукой еще младенческой она,
В борьбе и беге не было ей равных,
Манили деву стычки и война,
По гребням скал, в тени чащоб дубравных
Преследовала льва и кабана.
В ней человека чуял род звериный,
А людям облик чудился тигриный.
41. Из