князь Михаил проснулся не в самом хорошем расположении духа. Вчера, под влиянием какой-то злой силы он готов был идти и сражаться, но сегодня ему хотелось полежать в постели, вкусно покушать – да что угодно, но только не воевать…
Но, делать нечего, пришлось созывать дворовых с приказом принести боевое облачение. В первую очередь следовало проверить состояние собственно княжьей кольчуги, да меча. Холопы споро принесли требуемое. Князь, с помощью помощников надел подкольчужную рубаху, затем стал натягивать тяжеленную россыпь хитро переплетенных колец. И тут его ждало горькое разочарование: изрядно раздобревшее тело не хотело влезать в кольчугу, в которую Михаил с легкостью помещался в молодости.
– Тяни, стервец, – понукал он крепкого парня, изо всех сил старающегося натянуть кольчужное полотно на огромное брюхо князя.
– Не лезет, княже, не гневись, – пряча улыбку, отвечал тот.
– Сей же час втянусь. Давай!
Холопы тужились, но дело не шло. Решено было военные приготовления отложить до приведения княжеского тела в боевой вид. Для этого Михаил придумал поститься всю зиму.
– В первую седмицу поститься буду один день. Во вторую – два дня. В третью – три. А в четвертую ни крошки не возьму! – Решительно вышагивал князь по большому залу, где пировал да принимал гостей. – Сегодня, сейчас же начну! До вечера ничего не буду есть, токмо пить!
В зал осторожно заглянули слуги. Их беспокоило, что князь с утра ничего не ел. Обычно за таким поведением следовал взрыв княжьего голодного гнева.
– ЗаУтрок уж поспел, княже, подавать?
– А что там?
– Каша пшеничная, с маслом коровьим, с мясцом. Репа пареная, с вечера в печи томилась. Яички вареные, с солью, с лучком зеленым.
– А запивать чем?
– Кисель сладкий, да яблочки к нему.
Михаил произвел короткую внутреннюю борьбу, в которой проиграл.
– Неси. Завтра поститься буду…
Впрочем, и завтра он не постился. Ожидание войны, волнения заставляли Михаила есть еще больше. В конце концов, кольчугу просто увеличили, добавив колец по бокам.
Военные приготовления шли своим чередом. Тверь собирала боярские дружины. Были предприняты две осторожные вылазки на Торжок и Углич. Но активных действий Михаил не предпринимал, ждал ответа от Ольгерда.
Под конец года, в последние дни сеченя, или как его называли по-церковному – февраля, пришли гонцы от Ольгерда. В изящной манере старый литовский князь отказал своему родичу в военной поддержке. Гонцы от Мамая еще и не появлялись.
Михаил в сильном волнении, съев вдвое больше обычного, позвал к себе Ивана Вельяминова. За это время московский гость стал главным наперсником князя, нашептывателем, правой рукой.
– Что ж делать-то теперь? – В отчаянии спрашивал князь. – Если и Мамай откажет, то не сносить мне головы. В Москве, доносят