к абзацу прорисовывается все отчетливее, вот угол с изразцами, вот киоск где папа
я так же заинтригован как и слова соскальзывающие с пера, строящие догадки, фантазирующие, разгребающие ил месяцев и в конце концов оказывается что это вовсе и не киоск а телефонная будка
угол дома весь в изразцах, телефонная кабина старой конструкции, <…> мужчина входит в дом, объявила минуту назад ручка и я смотрю на нее с испугом и удивлением, это нижний этаж, возможно подвальный потому что там очень темно и дубы на склоне оказались уж очень высоко над нашими головами, как оливы в Шелаш когда я летал на уровне земли купаясь в облаках
не то чтобы мне хотелось писать, я устаю подзывать слоги свистом, звать их по имени хлопая себя по ляжке, они меня не слушаются, они то вытаскивают на поверхность какие-то эпизоды, каких-то людей то снова погружают их в небытие, они путаются подсовывая мне не мои воспоминания, чужие дни, родственников которых у меня никогда не было
<…>
пианино все никак не умолкнет хотя поверх него уже легли новые абзацы, ноты становятся все нежнее, мелодия замедляется, человек с больным горлом покашливает где-то в далеком санатории на севере страны принимая по ложечке вина с хинином каждые полчаса, убить его перечеркнув пером
– Готов
или растворить его в кляксе прощай, кавалер в брюках гольф пытается отвлечь меня корзинкой для пикника
– Угощайтесь
строка за строкой торопливым почерком, не похожим на мой, если расшифровать почерк можно увидеть куриное крылышко под клетчатой салфеткой, вареные яйца, лимонад, накрыть тетрадку скатертью, кавалер возможно обижен но разумеется ни слова, он присел на корточки неподалеку от шоссе с мальчиками в матросках, а в это время перепелки стонут в зарослях начала века и виден загородный дом, такой каких давно уже не бывает, по крайней мере в Лиссабоне
<…>
я направляю слова в сторону улицы Анжуш или Бику-да-Арейя, шагаю вверх по проспекту Алмиранте Рейша где столько продовольственных и мебельных магазинов или переплываю Тежу на военном корабле приколоченном к воде гвоздями пушек, выхожу на площадь Принсипе-Реал где на месте нашего дома другой, слышу как Руй
– Паулу
в надежде что я помогу ему среди множества балконов разглядеть тот которого нет, возвращаюсь к началу тетрадки, показываю ему
– Вот он
поднимаюсь вместе с ним по ступеням, приглашаю его войти, восстанавливаю люстру, диван, окно с видом на кедр, успокаиваю его
– Видишь видишь?
надо еще отыскать щенка с бантом, я пишу его, создаю пока Руй задумчиво
– Разве меня не нашли много лет назад в Фонте-да-Телья?
притворяюсь будто не слышу, дописываю щенку ногу чтобы не хромал, Руй заметив пыль на комоде, неглаженое белье, не увидев ни одного платья в шкафах, одну мужскую одежду, выдвижной ящик на полу
– А где Сорайя?
<…>
слова искали и не находили Сорайю перескакивая со строчки на строчку, заменяя одни местоимения