оттого что ваза не на месте, трость в ярости, дона Элена повернула вазу драконом вперед и трость успокоилась, уже выйдя на улицу папа остался в шоколадной конфете на комоде, взять ее большим и указательным пальцами, держать как можно дальше от себя, выбросить ее в мусорное ведро, то что за дверцей кухонного шкафчика и у которого крышка открывается когда открываешь дверцу, конфета среди пакетов из-под молока и костей и очистков, закрыть шкафчик и вот теперь уж точно, теперь в доме клоуна нет, мы спокойны, всё в порядке, сеньор Коусейру передвинул вазу на два миллиметра а дона Элена критикует, оценивает перспективу
– Нет еще не совсем
сеньор Коусейру прогнувшись и откинув голову назад полностью с ней соглашается, поворачивает вазу, протирает дракона рукавом, пробует подвинуть еще на миллиметр, дона Элена
– Теперь думаю да
и все равно с драконом не все в порядке, не знаю в языке ли дело, в чешуе или в крыльях, дона Элена уткнувшись в зверя носом
– Больше его не трогай
за ужином кто-то из них учуял запах одеколона, взгляд искоса в сторону вазы, в панике, дона Элена кормит меня супом а сеньор Коусейру не считает ложек
пятнадцать, четырнадцать, тринадцать
они боятся что папа заберет меня хотя папа тщательно причесывался, нервно трогал сережки, застегивался на все пуговицы, старался не выглядеть просителем но и выглядел и просил <…>
больница, платаны, папа навещает меня в атласном розовом платье и в огромной шляпе поверх парика
– Твоя тетя Паулу
входит за больничную ограду, хватает меня за пальцы, разрез выше бедра и я
– Папа
то есть
– Не позорьте меня папа
то есть
– Над нами смеются папа уходите
а он со всеми раскланивается, убегает от голубей ах они обкакают мне платье даже подумать страшно, поворачивает меня за подбородок звеня браслетами
– Ты похудел Паулу
его лицо под личиной клоуна прикусывает губу как тогда когда мама
– У тебя женщина кто она Карлуш?
показывала ему губную помаду, флакончик, тюбик крема, крашеный волос
по-моему
потому что цвет желтоватый, если мама
– Кто эта женщина
он тут же начинал шарить в шкафу, краснел поднимая наполовину черную наполовину светлую прядь
– Ты же понимаешь они на солнце выгорели
<…>
Не то чтобы мне хотелось писать, на работе писанины не оберешься так не хватало еще убивать вечера на то чтобы сушить мозги зажав в руке ручку и согнувшись над тетрадкой, но у меня нет другого способа встретиться с вами и потому я отношу тарелку и стакан на кухню чтобы вымыть их в воскресенье
это я по привычке говорю что вымою их в воскресенье а на самом деле надеюсь что их кто-нибудь вымоет за меня
ну скажем женщина которую я встретил в кафе где обычно из-за своей застенчивости вообще ни с кем не общаюсь, моя коллега из бухгалтерии которая улыбнувшись мне жалеет о том что улыбнулась и тут же замыкается в колючей неприступности