что перед вами не комната, а скорее недо-оборудованная витрина универмага; рулон твида был небрежно брошен на стол, что требовало какого-то объяснения.
Молодой человек заметил ее взгляд.
– Все это печаталось в журналах, – сказал он. – Садитесь. – И он взял у нее письмо.
Он сел на один конец софы, она – на другой. Сел с ногами, но, если бы она села так же, как он, между ними все равно оставалось бы много места. Он посмотрел на конверт, разок-другой повертел, не вскрывая.
– Оно из Перу, – пояснила миссис Рэнсом.
– Да, – ответил он, – спасибо. – И разорвал пополам.
– Там могло быть что-то важное, – забеспокоилась миссис Рэнсом.
– Там всегда что-то важное, – подтвердил молодой человек и бросил обрывки на ковер.
Миссис Рэнсом посмотрела на его ступни. Они были так же совершенны, как и каждый миллиметр его тела: ногти длинные, ровно обрезанные, квадратные, пожалуй, выразительные даже, а не кривые и уродливые, как у нее или мистера Рэнсома. Пальцы ног, если бы можно было собрать их в щепоть, выглядели так, словно ими можно было действовать не хуже пальцев рук – может быть, даже играть на музыкальном инструменте.
– Я никогда не встречала вас в лифте.
– У меня есть ключ. Поэтому лифт не останавливается на других этажах. – Он улыбнулся. – Это удобно.
– Но не для нас, – не удержалась миссис Рэнсом.
– Что есть, то есть, – он засмеялся, но без тени обиды. – Я за это плачу.
– Я не знала, что такое возможно, – удивилась миссис Рэнсом.
– Не для всех.
Миссис Рэнсом подумала, что он, наверное, певец, но почувствовала, что, если спросит, он перестанет обращаться с ней как с равной. Еще она подумала, не принимает ли он наркотики. Молчание явно не смущало его, на своем конце софы он откинулся на спину с улыбкой – он чувствовал себя совершенно свободно.
– Мне пора, – сказала миссис Рэнсом.
– Почему?
Он потрогал у себя под мышкой и махнул рукой в сторону комнаты.
– Это все ее.
– Чье?
Он указал на порванное письмо.
– Это она переделала все это. Она интерьерный дизайнер. Или недавно была дизайнером. Теперь у нее ранчо в Перу.
– Крупный рогатый скот?
– Лошади.
– О, – восхитилась миссис Рэнсом. – Это прекрасно. Немногие на такое способны.
– На что “такое”?
– Сначала быть интерьерным дизайнером, а потом… потом разводить лошадей.
Он задумался над сказанным:
– Нет, она всегда была такой. Очень порывистой, понимаете. – Он обвел взглядом комнату. – Вам нравится?
– Ну, немного странно, – призналась миссис Рэнсом. – Но обилие пространства мне нравится.
– Да, пространство потрясающее. Невероятное.
Миссис Рэнсом не совсем это имела в виду, но о понятии пространства была наслышана немало, поскольку это бесконечно муссировалось в дневных телепередачах, где речь шла о том, как остро нуждаются