мне это было интересно. Но участие иногда развязывает язык. А мне всё равно нечем заняться в этом городе.
– Сын, – лицо моего собеседника немного просветлело. – Но он давно в Америке с семьёй. Зачем мне их стеснять? А тут мои ученики. И пусть я для них нудный старый чудак, но может хоть кто-то из них пойдёт по моим стопам. И моё имя перестанет вызывать ухмылки. Они моя семья. Непослушная, капризная, вздорная, упрямая, но семья. И я люблю их. Даже, если они придумывают мне разные прозвища и шалят на уроках…
Он замолчал. Затем, словно очнувшись, он подозрительно посмотрел на меня.
– А вы, сеньора?.. – Он сделал многозначительную паузу.
– Лундквист, – подсказала я.
– Вы, сеньора Лундквист, что делаете здесь, в глухом городке Португалии? Вы же не местная?
– Я та самая туристка, которую здешний шериф хотел обвинить в наезде на пешехода со средневековой шпагой, – ответила я.
Он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
– Так это вы, – сказал он. Я не поняла, какой смысл он вкладывал в свою фразу. Пососав пустую трубку, он вдруг спросил меня: – И что вы обо всём этом думаете?
Интересно, зачем ему моё мнение?
– Я думаю, – спокойно ответила я, поболтав остатками кофе в чашке, – что молодой человек уж очень глубоко влез в определённый период истории, и это сказалось на его разуме. Попросту, он спятил.
Разочарование на лице моего собеседника было ни с чем не спутать.
– А вот я так не думаю.
– Вы уверены или только предполагаете? – спросила я. Зачем мне понадобилось углубляться в историю средневековья и историю пострадавшего, я бы не смогла сказать. Может, из чувства противоречия: чем упорнее мне стараются навязать что-то, тем энергичнее я от этого отказываюсь. – Вы поэтому приходили к нему в больницу? Вам были нужны от него доказательства?
«Эйнштейн» моргнул.
– То, что граф Пиментели – точно граф Пиментели, для меня уже не предположение. А то, что он принимал участие в Войне за испанское наследство и жил в XVIII, я всё больше убеждаюсь.
Я вытаращилась на него. Он серьёзно?
Полюбовавшись моим потрясением, он пояснил:
– Я ведь не только историк. Я имею ещё степень лингвиста. Язык этого молодого человека – язык того времени. И ещё я провёл некоторые изыскания…
– Изыскания?
– У нас, стариков, зачастую бессонница, – хихикнул он. – А наличие интернета весьма сокращает время. Я разослал в разные лаборатории образцы его одежды и грязи с его тела, фотографии его самого, шпаги и его личных вещей. На некоторые запросы я получил ответы. В частности то, что род Пиментели прервался ещё в середине XIX века. А лицо нашего пациента один в один похоже на портрет одного из последних представителей этого семейства.
Я чуть не подавилась остатками остывшего кофе.
– Вы серьёзно?
– Мне ответил