Сапельников и его приятель Никита, который только что получил диплом дружественного института. Отодвигая стулья, эти двое прервали беседу о черных поясах, и удивленный Павел, глядя на спокойного Никиту, подумал, что свирепое увлечение каратэ – странная идея для мирного парня, но потом заметил, с какой самолюбивой нервозностью новый знакомец держит осанку – и без противоречий увязал его облик с жестокими мужскими играми.
Потом, оставив Михаила и Никиту, они с Игорем шли по извилистым коридорам и внутренним переходам и говорили уже о работе. Оказалось, что Игорь не тратил времени зря – он успел забежать в другие подразделения и получить где-то на стороне, из высоких рук, информацию, которая до Павла не доходила.
– Знаешь, что Рыбаков затевает? – ему хотелось поделиться сенсационными новостями. – Совместное предприятие с французами. Он машины закупал во Франции. Те, что у нас в вычислительном центре стоят, он выписывал, через Мексику… или Гондурас… рассказывал – эпопея.
– Я думал, Рыбаков займется новым самолетом, – удивился Павел.
– Это сомнительная тема, – скривился Игорь свысока, повторяя чужое мнение.
В районе административного здания Павел узнал встречного – темноглазого незнакомца, который неделю назад панибратски погладил на аэродроме обшивку «Ан-2». Проследив его путь, Павел развеселился, обнаружив, что ему тоже есть, чего порассказать – например, что Ялтинский шторм обернулся для него неожиданной стороной, и что он, прыгая с парашютом, едва не переломал ноги, которые ныли и сегодня, когда он бежал к автобусу. Пока он открывал рот, им попался высохший старик в пегом пиджачке. Пустые глаза со скорбной физиономии, дававшей старику сходство с печальным енотом, обшарили Павла и перебрались на его спутника; старик остановился, назвал Игоря по фамилии и произнес безразлично:
– Что ж не заходишь – стесняешься? Напрасно, я жду.
Безмятежное лицо Игоря, которого не просто было выбить из колеи, помутилось от расстройства, и он, покорно меняя курс, шагнул на зов.
– Кто это? – тихо успел спросить Павел.
– Тагиров. Заместитель по режиму.
Павел открыл рот, гадая, радоваться или огорчаться, что пересекся с великим и ужасным Тагировым, бывшим на «Витязе» фигурой не менее легендарной, чем Морозов, которому заместитель по режиму – единственный на предприятии – не подчинялся, чем немало бесил всесильного диктатора. Про дотошность полковника КГБ ходили легенды; говорили, что Тагиров – в собственной профессиональной области – подобно Морозову, знает все, что творится на «Витязе» до последней мелочи.
Придя на рабочее место, Павел досадовал: то, что темноглазый биолог спокойно расхаживал по «Витязю», свидетельствовало, что кто-то уже вовсю работает над интересной темой, пока Павел ковыряется в устарелых до его рождения материях. Он покусывал отмеченную зубами предшественников ручку,