мебели. Он поднялся на четвертый этаж; оживление исходило из комнаты, где раньше располагалась радиоэлектронная лаборатория. Забарабанили шаги быстрых ног по металлической лестнице, и нудный мужской голос позвал:
– Сергей Борисович? А, Сергей Борисович?
Под лестницей, сгибаясь, чтобы не ткнуться макушкой в перфорированную ступеньку, темноволосый биолог оборачивался к прыщавому малому, который, завидев чужака, скривился и классическим футбольным ударом захлопнул дверь – а довольный своей разведкой Павел, зная «витязевские» порядки, не обиделся.
Когда он шел обратно по спящему административному холлу, что-то ожило: из распахнутой двери на стены и на полированный пол лег свет, озарив золоченые рамы с портретами выдающихся людей «Витязя». Возглавлял галерею знаменитостей лично Морозов, над которым постарались первоклассные фотохудожники, вбившие в снимок тонну ретуши, чтобы придать бычьему лицу директора благородное выражение. Оригинал, выйдя из приемной, стоял тут же; Павел укрылся за колонной, напрасно надеясь, что директор его не заметил – не показав вида, что обнаружил во владениях постороннего, Морозов постоял, усыпляя бдительность незваного гостя, и потом строго спросил:
– Кто это? Ты зачем здесь?
Павел глупо поклонился и изобразил руками, что намеревается идти своей дорогой. Морозов, чье чеканное лицо тонуло в тени, не смотрел явно в его сторону, однако неторопливый паук прекрасно видел все мучения попавшей в его сети мухи.
– А, – узнал он. – Ты – тот студент… с неудачным дипломом.
Павел похолодел. Он не заблуждался на счет диплома, но открытие, что он ославлен по всему «Витязю», ударило его, как пощечина. На собственной шкуре он убеждался, как верны легенды, что директор знал о предприятии все, вплоть до кличек котов, которые харчевались при столовой. Знал даже, что самого наглого и вальяжного кота величают, как самого Морозова, Александром Ивановичем. Пока Павел приходил в себя, Морозов, шевеля губами, втянул голову в мощные плечи. Наклонил чугунную голову, выставил вперед лоб, словно абордажный таран, и двинулся на выход. Его хмурое лицо проследовало за задником из декоративных лиан и листьев фикуса.
Павел вылетел из здания, как пробка из бутылки и, очнувшись на улице, автоматически наблюдал пересеченную трубами и проводами территорию, где маячили, как призраки, тени полуночных работников. Перебирая взглядом окна, поднимающиеся где-то полоски дыма или пара, он не знал и не понимал, зачем нужны были эти трубы, куда проложены провода, чем заняты люди, которые брели к проходной. Перспектива остаться в стороне от серьезных дел, вызвала у Павла, добитого встречей с Морозовым, страх, похожий на жалкие в своей растерянности дерганья внутри взмывавшего с земли «Ан-2». Эта последняя капля в чаше неурядиц побудила его к действиям, и он отправился к Вадиму Викторовичу, который вроде не планировал задерживаться – заклиная,