контроль. Тревога поселилась в доме, где отныне беспокойно пахло валерианой, корвалолом и другими лекарствами, а шумные вздохи и шарканье ног по квартире бессонными ночами только усиливали панику.
По утрам в институт Лялю отвозил личный водитель отца. После занятий на лестнице у входа её ждала мама, надев на себя суровый недовольный вид.
Свобода, не начавшись, закончилась.
– Чую беду, сердцем чую, – плакала Лялина мама мужу, – моё сердце не обманешь. Быть беде.
– Не накликай, – волновался отец, но не из-за дочки.
Как известно, сердце женщины не обманешь. Каким уж чувством – седьмым или десятым, но беду она чувствовала правильно. Только пришло несчастье, откуда не ждали.
Так долго выстраиваемый отцом Ляли мир отношений в торговой отрасли стал разваливаться. Кто-то, более сильный, начал ломать устоявшиеся правила игры, вытесняя его, постаревшего, из системы внешней торговли. И не просто вытесняя, а подводя под статью. И статью тяжкую.
В силу этих проблем контроль над Лялей ослабили, и она сразу поехала к Игорю. Много дней он встречал любимую после лекций, но она проходила мимо под руку с мамой, лишь изредка кидая на него мимолётные взгляды, полные нежности и отчаяния.
Но мужчины не читают между строк – что бы милая ни пыталась сказать взглядом, она прошла мимо, и это было главное.
– Только бы не забрали, только бы не уехал, – твердила девушка и сжимала кулачки на удачу.
Дверь никто не открыл. Она устало опустилась на скамейку у подъезда и по-детски расплакалась.
Стемнело. На улице захолодало, подул стылый ветер, начал накрапывать дождь.
Игорь не появился. Обречённо, в полном отчаянии, Ляля брела домой. Это было её первое горе. Это была её первая любовь.
Первая любовь в этом возрасте завершает период взросления и, как правило, оставляет либо чистые воспоминания, либо неизбывное горе – шрам в душе на всю жизнь. Всплеск гормонов и накал страстей, чувство обволакивающего воздушного счастья возносят влюблённых на самую вершину блаженства, которую лучше оставить непокорённой. Лучше потом нежно, с удовольствием, перебирать в памяти приятные эмоции, нежели свалиться с вершины кубарем, переломав все кости, и зализывать раны всю оставшуюся жизнь.
Ляля не вошла, а ввалилась в квартиру и дала волю слезам, тонко по-бабьи подвывая. Пережившим нечто подобное, эти страдания кажутся смешными, а переживающие чувствуют, что весь мир обрушился на них.
– Господи, что с тобой? – мать упала перед дочкой на колени.
– Он уехал, – рыдала девушка, – он уехал!
И вдруг она увидела вокруг себя собранные сумки, баулы и чемоданы. В квартире всё было перевёрнуто вверх дном.
– Кто-то уезжает? – всхлипывая, спросила.
– Ты с бабушкой.
– Я с бабушкой? – не поняла она. – А где Мурка?
– Выкинула, – сказала, как отрезала, мать, – не до неё сейчас.
Полными слёз