неудобно: ему на днях сделали операцию.
– Кому? Полковнику? Или Андрею?
– Полковнику. Он ещё не оклемался как следует: только-только в себя приходит.
– А телефона Андрея у тебя нет?
– Нет… Давай так: я позвоню Валере позже и всё выясню, а к следующему твоему приезду мы уже точно будем знать место.
– Ладно, раз так.
После этого мы стали вспоминать, где советские войска остановили немцев, дабы представить, какое расстояние отсюда было до линии фронта; затем стали углубляться дальше в мировую историю, дрейфуя по векам и эпохам, странам и материкам… Через час или два – когда добрались до конкисты, Эрнана Кортеса и первого похода на Теночтитлан – Андрей вспомнил:
– Ё-моё, у меня же есть текила! Ты давно пил текилу?
– Давненько, – признался я.
– Так давай на неё перейдём, – предложил он. – А то чача надоела.
– Можно для разнообразия, – согласился я. – Только давай будем пить её правильно.
– А как же! – горячо поддержал Андрей моё предложение. – Только правильно и никак иначе!
Он снял со шкафа большую бутылку текилы. Затем поставил на стол солонку, нарезал лимон, и мы стали пить кактусовую самогонку как два правильных индейца, вспоминая избиение жрецов во время праздника жертвоприношений богам и отступление испанцев в «Ночь печали», сепаратистский разброд в империи ацтеков и осаду Теночтитлана, а также коварную Кортесову наложницу Малинче и нерешительного Монтесуму, как две капли воды похожего на нашего Горбачёва…
Дальнейшее в памяти туманится, однако я отчётливо помню, что пол подо мной пришёл в подозрительное движение. Оттого, когда Андрей предложил наконец расходиться из-за стола, я не стал возражать. И мы, выпив на посошок, отправились по своим спальням.
Раздевшись, я забрался под одеяло. Протянув руку, принялся с индейской вкрадчивостью перемещать ладонь по топографическим округлостям Амры – но она не замедлила рявкнуть:
– Отстань, я спать хочу!
Что поделать, у каждого свои слабости. Подумав об этом, я закрыл глаза – и понял, что пространство моей жизни готово укоротиться на один день. Хотя что такое один день по сравнению со всем остальным? Сущий пустяк, право слово.
Придавленный упомянутым обстоятельством непреодолимой силы, окурок моего сознания погас.
Глава четвёртая.
Сухумский променад
Утром я вышел к столу последним.
Амра принесла мне кофе и положила в тарелку овсяную кашу.
– Что это? – удивился я. – Не хочу каши.
– Ешь, – строго сказала она. – Хватит пьянствовать, начинаем здоровый образ жизни.
– Да я вообще есть не хочу.
– А я говорю: ешь! – приказала мучительница.
– Каша – это полезно, – серьёзным голосом проговорил Толик, с аппетитом уплетая овсянку.
Не ощущая в себе должного уровня когнитивных способностей для продолжительного спора, я предпочёл внять трюизму Толика и подчиниться диктату Амры. Морщась, впихнул