минуту, у него остановилось сердце.
Агриппина, между тем, с большим аппетитом ела дичь и спокойно смотрела на конвульсии супруга. Когда же врач сказал, что император умер, она холодно посмотрела на Нерона и властно сказала, словно приказала:
– Теперь ты – император!
Дети Клавдия по-прежнему сидели неподвижно, боясь выказать своё сострадание к отцу. В комнату вбежали телохранители императора – германцы, молодые, высокие, с длинными до плеч белыми волосами, которые телохранители не хотели обрезать, несмотря на то, что белый цвет и длиннота волос вызывали смех у преторианцев и городского люда. Германские юноши не знали римский язык, обычай, нравы, но у них были глаза, были уши, были чувства. И когда караул телохранителей сменялся очередным, и свободные от дежурства при особе императора Клавдия возвращались в свою казарму, то сокрушённо качали головами, готовые начать обмен мнениями по поводу того, что они видели и слышали. Но их вождь, старый, опытный воин, знавший Германика, тихо, с угрозой в голосе говорил: «Молчание». Телохранители тотчас плотно сжимали губы. Однако их вождь Ульрих понимал, что с ними иногда нужно проводить беседу, поэтому он, прохаживаясь по казарме, перед замершими телохранителями, кратко говорил:
– Если вы не хотите получать хорошие деньги, красивых девушек, то вы можете вернуться на родину, в свои леса, где вы будете вновь пахать и сеять или заниматься грабежом, пока не попадёте в рабство римлянам.
Конечно, юноши презирали смерть, любили войну, но, живя в Риме, они точно знали, что никогда по своей воле не смогли бы покинуть солнечную, весёлую, многолюдную Италию и самый лучший город мира – Великий Рим. Они молчали и верно служили Клавдию. И, хорошо зная, кто есть кто в окружении императора, германцы, при виде неподвижно лежавшего на полу Клавдия, вырвали из ножен свои мечи, чтобы немедленно изрубить в куски Агриппину, её сына Нерона, врача Ксенофонта и вольноотпущенника Палланта, любовника Агриппины. Паллант, в сущности, обыкновенный раб, которого поднял из ничтожества Клавдий, подарил ему сотни миллионов сестерциев, сделал министром казначейства, был сообщником Агриппины в убийстве своего благодетеля и друга. А в прошлом Паллант был одним из организаторов убийства Гая Калигулы и этим гордился, и почти любой разговор начинал с того, как он уничтожил тирана. Здесь он уйдёт от смерти. Он вскочил из-за стола и метнулся вместе с врачом вон из комнаты. И не смогли бы они уйти от длинноногих германцев, но в комнате находились Сенека и префект претория Бурр, которые были участниками заговора. Бурр окликнул стоявших за портьерой преторианцев. Они вбежали в комнату, обнажая мечи и, вероятно, над телом убитого императора завязалась бы кровавая схватка. Все знали свирепость германцев и уже считали себя погибшими, но появился Ульрих. Его невмешательство в события Агриппина купила за золото.
– Хальт! – крикнул он германцам и указал пальцем в сторону выхода. – Шнель!
Юноши