твои речи в душу,
как пса отпускают с цепи?
Не слушать. Не слушать. Не слушать.
Не нужно. Не нужно. Молчи.
Покуда не сказано слово,
покуда не вызнана суть,
покуда еще все возможно.
Потом – ничего не вернуть.
Возвращение
Возвращаюсь к тебе мыслями.
Пожелтевшими старыми письмами.
Возвращаюсь к тебе словом брошенным
сквозь молчание бездорожия.
Возвращаюсь к тебе стаями,
что на север летят отчаянно.
Всеми нервами, всеми клетками,
всеми вето и всеми запретами.
Прибегаю к тебе спасительно,
как к бесспорности старой истины.
Оттого, что меня гложет
каждый день, что вдали прожит.
Ожидание
Где-то в городе, сном занавешенном,
она ждет у окна по-прежнему,
но обходят ее известия,
и оборвана с миром связь.
Время катится без усталости
и не ведает сроков давности,
но в мозаике ожидания
всё никак не сойдется пазл.
И проходят века туманные,
распадается жизнь на атомы,
и все встречи, и все прощания
нереальные, как во сне.
Только где-то, за гранью отчаянья,
так же свято ее ожидание.
Так же вера ее нескончаема.
И дрожит занавеска в окне.
Оставайся
Оставайся со мной голосом,
оставайся со мной молчанием.
Поздней осени невесомостью,
летним долгим солнцестоянием.
Оставайся со мной усмешкою,
и слезою, и вздохом молитвенным,
опахалом зимы заснеженным
и весенними бурными ливнями.
В горе, радости и смятении,
в безнадежности ожидания,
в увядании и цветении,
вне пространства и расстояния.
Утром солнечным, ночью звездною
и на самом краю отчаянья —
оставайся со мною голосом,
оставайся со мной молчанием.
Продиктовано опытом
В двух шагах от любви, от разлуки в пяти
и всего лишь в шести от развязки
мы стоим, не решаясь черту перейти,
хоть совсем не готовы расстаться.
Опыт крылья обоим нам режет у плеч,
и сценарий давно уж известен:
пылкость первых свиданий, обыденность встреч
с неизбежным в конце охлажденьем.
В четкость схем, что диктует нам прежняя жизнь,
как решиться внести коррективы?
Как найти в себе силы себя не лишить
шанса стать безоглядно счастливым?
Гадалка
Черного тонкого кружева шаль,
взгляд сквозь густые ресницы.
В глаз глубине притаилась печаль
темной нахохленной птицей.
В рюмках рубиновой влаги на дне,
кратки прощанья минуты.
Вы погадаете, может быть, мне
всё-таки