прозрачное и все в кружевах.
– Девяносто девять девяносто восемь.
– Очень уж… черно, – сказал Мэтт.
– Могу предложить другие модели.
– Не надо, заверните эту. – Мэтт расплатился и вышел весь в поту, со свертком под мышкой. После ухода Эбби прошел целый час. Он уложил покупку на заднем сиденье, бросил еще никель в парковочный счетчик. Опять прогулялся по универмагу, купил себе сигареты.
Два часа. Мэтт снова подкормил счетчик и посидел на красном кожаном кресле в отделе мебели, делая вид, что хочет его купить.
Три часа. Опять счетчик, и поесть бы неплохо. Мэтт вернулся на то же кресло, чтобы следить за лестницей.
Женщины сновали туда-сюда, но Эбби среди них не было. Что, если ее поймали при попытке стащить что-то еще? Он старался не смотреть наверх, помня, что котелок, на который смотришь, не закипает. Никогда больше он не пойдет с женщиной за покупками. Куда она, к черту, делась?
– Мистер Райт… – произнес тихий дрожащий голос.
Рядом стояла сногсшибательная блондинка. Короткие, подогнутые на концах волосы обрамляли красивое лицо, простое черное платье с низким вырезом облегало восхитительную фигуру. Образ довершали длинные стройные ноги в тонких чулках и черных туфельках с высоченными каблуками.
– Боже, Эбби! Что они с тобой сделали?
– Вам не нравится? – погрустнела она.
– Нет, все чудесно, но зачем было красить волосы?
– Это просто ополаскиватель – так сказала та женщина, – заулыбалась Эбби. – Говорит, это мой натуральный цвет, только голову надо почаще мыть – и не хозяйственным мылом. Сколько же всего девушке надо делать с лицом, а я и не знала. Век живи, век учись.
Мэтт тупо смотрел на щебечущую Эбби. И с этой-то девушкой он ночевал в одной хижине? Это она готовила ему еду и штопала дырки в его карманах? Это ее он держал в объятиях и слышал, как она говорит: «Я б, наверно, была не прочь, если б вы чего-то еще захотели»?
Вряд ли он сможет вести себя с ней так, как раньше. Он, конечно, ожидал перемены, но не такой разительной. Как уверенно она держится в этом платье, и на шпильках словно всю жизнь ходила. Можно подумать, она родилась красавицей… впрочем, Эбби всегда везло.
– Это сдача, возьмите. – Она достала из маленькой черной сумочки пять долларов и двадцать один цент.
– Вот что могут деньги, – усмехнулся Мэтт, зажав сдачу в руке. – У тебя все есть, что нужно? – Он забрал у нее сверток со старой одеждой и обувью, но пакет со сковородкой Эбби не отдала.
– Это я не стала надевать, неудобно. – Она вытащила за лямку из сумочки прозрачную черную штучку.
– Спрячь. – Мэтт, нервно поглядев по сторонам, защелкнул замок. – Есть хочешь?
– Лошадь бы съела!
Мэтт фыркнул, услышав это из уст прелестной блондинки.
– Я что-то не так сказала? – расстроилась Эбби.
– Нет, все в порядке. – Он повел ее к двери.
– Вы говорите, если что. Я так много всего не знаю.
Самый дорогой в Спрингфилде ресторан имел романтичный интерьер с приглушенным светом, тихой музыкой из динамиков и говорящими