представить. Так, ладно, спокойнее, ни о каких покушениях в Гатчине мне было не известно. Тем более парк охраняется впечатляюще. Мы уже несколько раз встречали кавалерийские разъезды, а по периметру парка в прямой видимости друг от друга стоят караульные будки с солдатами. С другой стороны, настоящий Ники не увлекался верховыми прогулками, тем более в таких местах. Ну вот мы наконец выехали на широкую аллею, и казаки поравнялись со мной. Справа открылся лубочно красивый березовый домик и портал «Маска».
– А ведь в тринадцать лет казачата уже владеют джигитовкой, а мне не поздно начать обучаться?
Казаки переглянулись.
– Да многие уже в тринадцать отменные наездники, но начинать можно и позже, ваш Шефер джигитует не хуже казака, хоть и немец.
А умен старший из казаков Тихон Егорович Сидоров. Сразу предупредил просьбу царевича обучать его. Мол и твой учитель может не хуже.
– Редко кто из казаков сравнится с Ефимом Константиновичем, наездник он от бога.
А вот младший казак Кудин говорит без всякой задней мысли.
– Давайте рысью до зверинца!
Только у больших железных Зверинских ворот мы остановили коней. Хотелось мне скомандовать перейти на галоп. Но побоялся, не хватало еще свалиться с седла после разговора о джигитовке. Дальше наш путь пролегал по мостам между островами дальней оконечности Белого озера. Ничего не напоминало здесь дворцовый парк, казалось, что это протоки в глухом лесу. Где-то в этом районе любимые места рыбной ловли императора. От уже закрывшейся на зиму оранжереи экзотических растений виден дворец. Мы сделали полный круг вокруг озера.
Возле центрального корпуса дворца я увидел мощную фигуру отца, и дядю Владимира рядом с ним. Не знаю почему, наверное, виноваты никины гормоны, мне захотелось показать свою лихость.
– В галоп!
Я резко остановил Сильву перед старшими братьями Романовыми, и только в последний момент, когда уже было поздно, заметил лужу после ночного дождя. Грязь из-под огромного копыта брызнула прямо на мундир и лицо дяди.
– Бога ради, извините Владимир Александрович.
Я соскочил с коня. Рука дяди поднялась с явным намерением ударить, его глаза налились яростью. Наши взгляды встретились, сжав зубы и не отводя глаз я ждал удара. Неожиданно рука Владимира остановилась, вернулась к его лицу, и стерла грязь со щеки.
– А что лихой наездник растет, весь в мать, – раздался громогласный хохот императора.
– Давай, Ники, бегом переодеваться, через пол часа в церковь.
Императорская домовая церковь Животворящей Троицы поразила меня великолепием и каким-то ощущением легкости и полета. А ведь снаружи она смотрится как одна из башен дворца. А внутри стены украшены десятками великолепных икон в золотых окладах, высокий потолок, кажется, весь состоит из множества изображений херувимов. Синие стеклянные витражи, белые арки. Отсюда