эти хрупкие повозки. Видимо, пассажиры больше заботятся о комфорте. Большие колеса, рессоры наверняка обеспечивают мягкий ход, а стекла прекрасный вид. Обилие резьбы и украшений в особенности на передних золоченых каретах делают их сказочными и несколько игрушечными. Царь явно полагается на обилие кавалеристов охраны, и не обращает внимание на технические аспекты обеспечения безопасности.
Семья уже спустилась вниз. Император выглядит светлым и радостным, даже не таким грузным как обычно. Явно отдых и рыбалка в шхерах его любимое времяпрепровождение. Мама как всегда красива и совершенна, темное и тяжелое дорожное платье ничуть не уменьшает ее прелести и изящества. Джорджи грустен, виновато поглядывает на старшего брата. В последние дни забылась за учебой, играми, моим чтением книг на ночь братишке, его роль в лишении старшего царевича удовольствия морской прогулки. Но сейчас Георгий снова чувствует себя виноватым. Я же наоборот доволен. Все-таки нахождение в чужой семье требует изрядного напряжения душевных сил, а никина память все менее непосредственно помогает. Нет, я по-прежнему помню все, но требуется как бы что-то переключить в мозге чтобы обратиться к чужой памяти. Сейчас чувствую себя по-настоящему подростком в момент отъезда родителей. Грустно, конечно, но зато остаешься один дома, самостоятельным. Да еще в каком доме! Правда, вид стоящего рядом генерала Даниловича живо напоминает мне, насколько ограниченной будет эта самостоятельность. Английские няни с младшими Ксенией и Мишей уже усаживаются в карету.
– Ники, учись хорошо. Григорий Григорьевич не давайте ему спуску, – напутствует отец.
– Не расстраивайся. В следующую поездку мы тебя обязательно возьмем. Будь послушным, – поцеловала меня в щеку мама.
Карета вздрогнула, а лошади шарахнулись, когда тяжелый император ступил на подножку. Я пару минут стоял, маша рукой вслед удаляющейся кавалькаде.
До завтрака оставалось еще полчаса, полуденное солнышко яркое, но не жаркое, нежное, в воздухе пронеслась паутина, прекрасное бабье лето. Генерал-наставник куда-то удалился. Я оказался предоставлен сам себе, практически в первый раз за мое десятидневное пребывание в новом мире. Захотелось обойти первый этаж арсенального каре. Конечно, я уже множество раз пробегал и проходил по его залам и галереям, но всегда с кем то, или куда-то спеша. Сейчас же я чувствовал себя единственным посетителем музея, закрытого на выходной, или подростком рассматривающим новым взглядом родительский дом. Юношей в первый раз, оставшимся дома в одиночестве по случаю отъезда родителей в недельный отпуск на юга. Арсенальный зал, украшенный охотничьими трофеями Романовых, оленьими головами с огромными ветвистыми рогами, висящими на стенах, чучелами медведей, наиболее соответствовал моим представлениям о замке. Будь моя воля именно здесь, под мраморными арками, прекрасными гобеленами, пальмами и какими-то