А тетрадки – сканы пришлют.
– Дебильное правило.
Мама, хоть и требовала соблюдать множество правил – мыть руки и сапоги, не ронять еду, не говорить слов вроде «дохлый» или «помойка», только «скончался» и «утилизация», – сама частенько нарушала. И не обо всяком правиле отзывалась почтительно. Общее правило – делай что велят охрана и медики – получало в её устах много исключений. Очень прямая, небольшого роста, словно сплетённая из жил мамина фигура казалась оплотом отдельного набора правил, стволом целой кроны их, укрывающей от бед в склочных случаях жизни.
– Туда таскать по такому случаю вообще умотство. Ведь когда кто-то видел Аркадия – это же не зараза? И не отрава?
Мамины глаза, обычно тёпло-карие, почернели железно, холодно.
– Это что за разговоры.
Даже нисколечко не вопросительно. С неумолимой точкой в конце.
– Там один – это мы с ним вдвоём того нашли – говорил: я, мол, знаю, почему он того, сам говорил – Аркадий приходил. Ну, и зачем тогда в обработку?
– Мы не слышим, что нам сказано.
– Его зовут Юрий Леонидович. Он говорил – если мама будет сердиться, покажи это.
Выхватила зывник – и маме на обозрение.
«Это Юрий Леонидович. Как дела? Если дóма сердятся, покажи это».
– Рано ещё тебе знакомиться с мужчинами на улице.
Так вот что маму смущает. Лариса чуть не прыснула крошками универпая.
– Ну мам! Аркадий – это же не отрава и не микроб там какой? – настырничала Лариса, точно бес её толкал. – Мам! Ну я же у тебя спросила! А не у репрухи!
Репрухой в школе называли регистраторшу происшествий. Все знали, что она обязана сообщать обо всех нарушениях правил не только директору, но и охране.
– А никто ведь не знает, приходил кто-то к тем, кто… выключился внезапно, или нет. Они-то уже не расскажут, – вздохнула мама, словно на что-то решившись.
– А что – были случаи, когда находили микробы там, вирусы? Вообще, когда потом вызывают родных и выдают им свидетельство, там ведь написано – от чего?
– А зачем узнавать… Кому хотелось узнать, да не замоглось, те Аркадия и выдумали.
Лариса поперхнулась даже. Выдумали! За свои пятнадцать лет она видела несчётное множество таких случаев. Был человек – и не стало. Не проснулся. Не пришёл с работы. Ещё бывало, как будто знал заранее – что-то над ним нависло. Вот только – что? Некоторые рассказывали. Через третьи руки долетало и до Ларисы.
Долетало подчас настолько дикое, что при слове «Аркадий» делалось банально холодно. Загривок дыбом. Представлялись длинные ледяные пальцы. Лезут под одеяло. Или под одежду. Вцепляются, как проволока из сиденья выскочила, или арматурина из стены, – больно царапая. Больно и холодно, как руки в ледяную воду. Иногда непрошеным возникало в воображении – индевелые, с потёками глиняно-оранжевого, пальцы с полметра, ржавые суставы, проросшие кристаллами. Серо-буро-лиловый,