огрызается Филип, – пока не расплодились.
Он уезжает, а я все-таки иду их кормить. Ставлю на землю открытую банку тунца, но зверьки боязливо держатся на расстоянии. Зато когда я отхожу к дверям, начинается настоящая драка. За еду сражаются пять кошек – белая, две полосатые (похожи как две капли воды), пушистая черная с белым пятном на шее и маленькая палевая.
Все утро мы с мрачным видом драим кухню, надев резиновые перчатки. Выкидываем кучу ржавых вилок, дуршлаг, пару кастрюль. Под линолеумом обнаруживается целое семейство тараканов. Успеваем нескольких передавить, но большинство разбегается. После обеда звоню Сэму, но трубку снимает Йохан. Мой сосед по комнате поглощен экспериментом – проверяет, контролируют ли парни из двенадцатого «летное пространство над своим газоном». То есть держит ногу над этим газоном и ждет, пока кто-нибудь не съездит ему по морде. Ладно, потом перезвоню.
– С кем говорил? – дед вытирает лицо футболкой.
– Ни с кем.
– Вот и хорошо, работы невпроворот.
Сажусь верхом на кухонный стул и кладу подбородок на спинку.
– Думаешь, со мной что-то не так?
– Думаю, в доме надо прибраться. Лет мне уже немало, поэтому вкалывать полагается тебе. Ты же у нас не красавчик-белоручка.
Я смеюсь.
– Да, мне как раз лет мало, но я не вчера родился. Ты не ответил на мой вопрос.
– Раз такой умный, сам и скажи, что происходит.
Дед ухмыляется. Очень его забавляют словесные перепалки. Вспоминаю, как летом в Карни мальчишкой бегал у него по двору, было привольно и безопасно. Он никогда не использовал нас, чтобы обдурить простачка или припрятать краденое. Зато постоянно заставлял лужайку косить.
Лучше попробовать по-другому.
– А что происходит? Про себя не знаю, но с Морой точно что-то неладно.
– В смысле? – улыбка сходит с дедова лица.
– Сам же видел – она в ужасном состоянии, музыку какую-то слышит. Ты говорил, Филип над ней поработал.
Дед качает головой и бросает футболку на стол.
– Он не…
– Да брось. Я не слепой. Знаешь, что она мне сказала?
Старик не успевает ответить – слышен стук. Мы оборачиваемся. Одри, нахмурившись, смотрит сквозь грязное стекло. Вид у нее растерянный. Она поворачивает ручку и толкает тугую заднюю дверь.
– Как ты меня нашла?
От удивления голос делается чужим и отстраненным. Вот так бы всегда.
– Все адреса студентов есть на сайте, в личных данных.
Одри качает головой и смотрит на меня как на идиота. Я и есть идиот, причем полный.
– Ну да, извини. Заходи. Спасибо…
– Тебя отчислили?
Она положила руку на пояс, обращается ко мне, но смотрит мимо – на кипы газет, нагромождение пепельниц, ноги от манекенов, чайные пятна на столешнице.
– Временно.
Голос предательски дрожит. Вроде бы я уже привык к этому мерзкому чувству – скучать, привык, что Одри нет рядом. Но не видеть ее каждый день в классе, во дворе – от этого тоска делается совершенно нестерпимой.