сказала она, высоко держа подбородок, – приведи в порядок постель и себя.
– Хорошо, госпожа, – сказал Балишан, всхлипывая и приподнимаясь, – но я боюсь, что госпожа Царица и другие узнают…
Ее нестерпимо ясные глаза сверху опустились на его лицо – на него словно хлынула успокаивающе прохладная волна.
– Никто не узнает, ведь ты никому не скажешь. – Она показала на столик, заставленный посудой. – Возьми эту золотую чашу, я дарю ее тебе.
– Хорошо, госпожа. – И одной рукой прижимая к груди чашу, а второй отирая опухшие от слез глаза, Балишан тяжело привалился к стене, пропуская Таллат мимо себя на веранду. Он начал обтирать себе лицо и поправлять одежду, прежде чем начать мыть и расчесывать свою госпожу.
В чуть прохладной свежести сияющего утра Таллат в легких светлых одеждах встала у перил и с высоты поверх сада глядела на прекрасные земли Элама – на далеко простирающуюся зеленую равнину между двух синих рек, на иззубренные, серо-голубые в прозрачных тенях, цепи гор, непрерывной и отдаленной стеной протянувшиеся с севера на юг к Персеполю и Пасаргаде. Ее прекрасные светоносные глаза находились вровень с их заснеженными вершинами.
Она не оглянулась на мягкие шаги толстой няньки – рабыни-киликийки.
– Госпожа, Великая Царица зовет тебя присутствовать при ее одевании, – с поклоном сказала киликийка.
– Ты слышишь. Балишан? – не оборачиваясь, спросила Таллат, не сводя глаз с сияющих под солнцем горных цепей, захваченная утренней свежестью и своей юной, неиссякаемой полнотой жизни.
– Да, госпожа, – раздался послушный голос евнуха, – сейчас же принесу тебе одежду. Какое платье ты хочешь надеть?
Таллат сбросила ночное одеяние и села на постель. Балишан и рабыня начали расчесывать и заплетать ей косы, умывать, одевать. Прибежала самая младшая из рабынь и то с одной стороны, то с другой подставляла им ларцы с бусами и украшениями.
Когда служанки ушли, Таллат с невозмутимым лицом взглянула на Балишана и велела:
– Скажи Арешату, что теперь он придет ко мне через пять дней – в новолуние.
– Как ты желаешь, госпожа, – склонился он в поклоне.
Она прошла мимо него в коридор и, окруженная раболепной толпой служанок и евнухов, направилась в покои Матери Царя.
Горячий разгорался день. Таллат любила, как змеи, сухую жару Элама.
Персия. Вавилон.413 год вавилонского летоисчисления (334 до н.э.).
Всю зиму жили в Сузах. Сизигамбис и Араманта пили воды целебного источника. Царь Царей Дарий вместе с супругой переехал в Вавилоне и оттуда слал подарки Матери, сестре и детям.
Сияющая, быстрая пришла весна. Всё расцвело. Таллат не раз, накинув на себя темное покрывало, выскальзывала из Дворца. Вне города ее ждал Арешат, садил на своего коня.
Вдвоем они уезжали в степь. Спрыгнув с коня, Арешат нетерпеливо привлекал ее к себе.
Под голубым солнечным небом лежала черная