молча протянула Кинане руку, и они вошли в пещеру. Тёмный коридор вёл куда-то вперёд и вниз. Едва они отошли от входа на десяток шагов, снаружи донёсся весёлый смех. Кинана знала, что остаток ночи сёстры будут пировать, но всё же вздрогнула, сжав руку Филомены. В ответном пожатии девушка почувствовала теплоту.
Первое время Кинана могла идти, лишь держась за руку спутницы, но вскоре показалось необычное зеленоватое свечение. Оно всё усиливалось, и Кинана поняла, что видит свет от подземных грибов, что тут и там росли на стенах. Этот странный пугающий свет сопровождал их, пока коридор не закончился. Иерофантида остановилась и отпустила руку Кинаны. Пока девушка пыталась хоть что-то рассмотреть, Филомена махнула рукой, и вдоль стен вспыхнули огоньки ламп, тёплый оранжевый свет которых на миг ослепил привыкшие к полумраку глаза. Когда зрение вернулось, царевна увидела небольшую залу, густо обитую медвежьими шкурами. Вдоль одной из стен тихо струился в каменный бассейн небольшой водопадик, к другой притулился дощатый столик с кувшином, парой кубков и большим деревянным ящиком, а посередине раскинулось огромное, покрытое мехами каменное ложе с расколотым камнем в изголовье. В пещере было неожиданно тепло. С любопытством осмотревшись, царевна обернулась к Филомене.
– Итак, ты разделишь со мной мудрость?
– Тебе нужна моя мудрость, – устало вздохнула иерофантида, – или тебе нужно моё тело?
– Мне желанно и то и другое. – Кинана порывисто схватила Филомену за руку. – Филомена, почему с того праздника гор ты меня избегаешь? Думаешь, я ничего не заметила? Все собрания, где дозволяется присутствовать не сёстрам, уже два месяца возглавляет Ида, хотя на встречах сестёр ты была, я узнавала. А сегодня ты хотела распоряжаться церемонией, чтобы я не могла выбрать тебя? Так ведь?
– Кинана, девочка, пойми, – мягко сказала Филомена, отнимая руку, – та ночь была большой ошибкой. Моей ошибкой. То, что тогда случилось, было неправильно.
– То, что тогда случилось, было прекрасно. – Кинана разочарованно отвернулась. – Я, кажется, понимаю, в чём дело. Я тебе не нравлюсь, да? Твоё сердце принадлежит кому-то ещё.
– Кинана, ну что ты! Ты всё неправильно поняла! Моё сердце здесь совершенно ни при чём…
– Значит, я тебе всё-таки нравлюсь. И твоё сердце свободно. Не вижу причин, чтобы его не занять.
– Кинана, я не могу дать тебе что ты хочешь, и дело здесь не в сердце. Прошу, послушай, я старше тебя на двадцать с лишним лет, я была подругой твоей матери и качала тебя на руках…
– Не только подругой. Мне говорили, что именно ты делила с ней мудрость, когда она стала одной из сестёр.
– Это так, но это ничего не значит. Калаида и я не были возлюбленными – мы были сёстрами. Как я могу предать её память? Один раз я уже сделала это и виню себя.
– Но почему ты называешь это предательством?! Чем ты предала память моей матери?! Тем, что сделала счастливой её дочь?!