удержать все? Возьми то, зачем пришла, и распорядись этим как знаешь…
Голова Кинаны словно взорвалась от множества слов и картин, возникших внезапно и одновременно. Тянется серая с красным нить, всё новые и новые нити вплетаются в неё, становясь единым целым… Змея стрелой выскакивает из кустов, распахивая омерзительную пасть… Нить истончается, вот-вот разорвётся… «Сталь, слёзы и решение», – шепчет в уши навязчивый голос… Две дороги: одна в багровую тьму, другая к сияющему свету… Закутанная в погребальный саван женщина с лицом Кинаны стоит у двери склепа, глядя на разгорающееся пламя костра… Нить становится толще и крепче… «Кровь, боль и решение», – шепчет голос… Пылают дома, плачет ребёнок, удушающий дым поднимается к небу… «Страх, ненависть и решение…» Громадная волна стеной нависает над белокаменным городом, но серая птица взлетает со стены, исчезает в пучине, и волна застывает… Нить истончается, становится почти не видна… Тьма и свет свернулись в клубок… Трижды проклятая, трижды предавшая, трижды благословенная, трижды принявшая жертву – однажды прощённая… Решение… Ослепительная вспышка света выжгла глаза, и наступило ничто…
Кинана очнулась, и мучительная боль в сведённом судорогой теле сорвала с губ слабый стон. Холод пронизывал насквозь, тело покрылось инеем, под действием тепла превращающимся в капельки воды. Спину давил жёсткий камень, не давая вздохнуть.
– Она здесь, сёстры, – словно издалека послышался звук, похожий на голос Аэльмеоннэ.
Кинана почувствовала, как её подняли, на плечи легло что-то тяжёлое и тёплое. Не без труда протиснув горлышко фляги меж стиснутых от холода губ, в Кинану влили какую-то обжигающую жидкость, и девушка судорожно закашлялась. Зрение возвращалось постепенно, появились очертания знакомой пещерной залы и ложа, где она предавалась любви сперва с Филоменой, а потом неведомо с кем. В зале было не протолкнуться, кажется, здесь собрались все сёстры ковена. Кто-то заботливо накрыл Кинану сброшенной с ложа шкурой.
– Ч-что т-такое? – с трудом пробормотала царевна. – Я прошла посвящение?
– Не просто прошла. – Аэльмеоннэ, обычно невозмутимая, казалась взволнованной. – Твоё тело не тронут металл и огонь, ты уже благословлена и отмечена.
Дриада указала на левую ключицу Кинаны, и царевна увидела знак расколотого камня, такой же, что и у других сестёр. Хотя нет, не совсем такой же – не белый, а тёмно-серый, почти чёрный. Казалось, знак не наложен на кожу, а прорастает изнутри. Форма и рисунок неуловимо отличались от обычного изображения символа Даяры.
– Так не у всех? – спросила Кинана, вызвав растерянную улыбку дриады. Такую Аэльмеоннэ Кинана видела впервые.
– Ты даже не представляешь, насколько не у всех. Последний раз такое случалось очень давно…
– Почему? – начала девушка, но дыхание внезапно пресеклось, и она не закончила вопрос.
– Почему? –