сложив свой щит и убрав меч, принялась ходить меж неровных рядов, чуть поправляя секущих воздух учеников.
– Сеча это вам не Хольмганг или потеха! Она не прощает ошибок, увидели слабость – бейте! В строю не отступайте, как ни было бы тяжко, держитесь изо всех сил, пали вы – пал весь хирд. Не щадите, вас никто не пощадит, потеряли оружие – есть пальцы или зубы, да хоть камни под ногами! Главный дар Асов – это ваша жизнь, сберегите её любыми способами. В бою нет чести, только выжившие, – грозно разносились слова кюны над детьми, к коим не без участия внимательно прислушивались и ученики постарше, и проходящие мимо лёствёртцы.
День, что в преддверии долгожданной весны с каждым рассветом становился всё длиннее, понемногу стал угасать, уступая место сумеркам, ведущим на поводу подгоняемою Хати луну. Уже давно сбегли поклонившиеся в пояс ученики, торопясь угоститься на ярловом подворье. Лествёртские длинные дома дымно выдохнули затопленными очагами. Мимо ристалища, оставив сменщиков палить костры, прошли усталые, но шумно и к диву весело обсуждающие каменные укрепления, работники, возглавляемые дюже вдохновлённым новыми познаниями Свеном. А четверо наставников всё обсуждали успехи своих подопечных, где смеясь, а где качая головами.
«Всё сидит, чую, не обойдется в этот раз, вот ведь зараза и без него хлопот полон рот», – распрощавшись с Бареброй, Хьярвардом и Эйольвом, кровавая кройщица обречённо двинула к Вагни, всё также ожидающему её на скамье.
– Ну, купец, сказывай? Что у тебя за дело.?
Поднявшись и двинувшись рядом с кюной, Вагни, как человек прямой и бескорыстный, главные черты людей его торговой стези, начал, разумеется, издалека. Спросил о каменных башнях, слухи доползли и до него. О делах берсерков, мол, может товаром каким помочь для начала строительства, на складах у него всякое имется. Спровадился, почему Адульва не видать, отчего постоянно крутится с не к ночи будь упомянутой вестницей скорби, задев вопросом за живое Сольвейг, тоже не особо этому вдохновлённой. Ей сильно не хватало родича на ристалище, к которому тот и дорогу забыл. А услышанные от Бергдис на днях слова о звоне стали, что донеслись до ребёнка, гостившего у помощницы смерти вместе с Адульвом, и вовсе взбудоражили. Неужто бою обучает? Что может показать жрица лучше неё, не за умение штопать да прясть получившей прозвище кровавая кройщица.
А беспрерывный поток слов, извергаемый хорьком, все лился и лился и всё-то он знал, про всё ведал, пока не был остановлен громким «Хватит!».
– Если есть чего по делу сказать, то говори, а так не трави мне душу, – не выдержав, кюна остановилась.
– Так я к тому и веду, – чуть даже приобидевшись, засопел торгаш. – Ты ведь только на Ярловство вошла, а проблем то невпроворот, а я все думал, каким подарком приветить новую правительницу.
От последней его фразы Сольвейг чуть было не взвыла зверем, но, соскребя остатки воли, дабы не прибить на месте, тихо спросила.
– И как, надумал?
– Как есть