кинжалом рванула вперёд, метя косым взмахом в шею.
Может Олав и был нелюбим прочими лёствёртцами за дурной нрав да свою дикую страсть к хмелю, ставшую смыслом жизни. Может, тело его давно обрюзгло да ожирело, но он всё же был воином, как и все северяне, и мог за себя постоять, равно как и торгаш Вагни, выглядывающий из-за плеча Сольвейг, не смотря на свой нынешний вид, с детства привыкший к тяжести оружия.
– Очумел, крысёныш, – взвыл Олав, пытаясь сцапать ребёнка за ворот правой рукой. Едва левая, уберёгшая жизнь, вовремя была поднята верх, брызнув кровью рассечённого до кости предплечья.
Сольвейг, увидав, что началось неравное сражение меж её названным племянником, ещё ребёнком, и здоровенной образиной, решительно стала подниматься, дабы вмешаться, но была остановлена Вагни, ошарашено прошептавшим «Смотри».
– А помнишь, как по голове бил маленькую девочку? Образина, мёдом набитая! – Адульв ловко пригнувшись, увернулся от здоровенной пятерни, вторым махом срезая несколько растопыренных пальцев.
Пара обрубков в несколько фаланг упала в снег. Взвыв, Олав попытался было двинуть своего мелкого мучителя сжатой в кулак покалеченной рукой, но маленький ярл, рывком припав на колени, проскользнув меж его широко расставленных ног, оказался у врага за спиной, и, сноровисто обернувшись, молниеносно взмахнул кованым когтём сначала влево, затем вправо,со страшным хлюпающим звуком подрезая сухожилия ног, обрушивая Олава на колени. Взревев ещё громче, пропойца двинул локтем левой руки назад, безуспешно, наградой стал лишь холод острого лезвия, черканувшего под подмышкой, заставивший руку безвольно обвиснуть.
Следом за левой, ценой пары точных взмахов последовала и правая рука. Обездвиженный и искалеченный рассечёнными сухожилиями Олав надсадно кричал, а Адульв неспешно обойдя поверженного врага, раз этак в пять превосходящего его весом, медленно отерев о штанину подарок Бруни, убрал его в ножны на пояснице.
– За что? – крикнул исходящий безвольными слезами Олав.
– За все их горести. – без тени намёка на эмоции бездушным голосом прожженного убивцы ответил мальчик. Припомнив слова, услышанные, как сейчас казалось вечность назад совсем в другой жизни, во время катания на санях от брата Бёргдис.
– Смотри, Эйнар, где бы ты ни был, в Вальхалле под взором Одина, или в Фолькванге в гостях на людском поле Фрейи, да хоть в царстве хлада владычицы Хель. Смотри и знай, твоя мать, как и ваши муки, отомщены. А тебе, Олав, пора отдать ребёнку то, что ты не в праве был забирать, – рука маленького ярла потянулась к отвороту высокого мехового сапога, извлекая на свет звёзд белёсый жертвенный кинжал помощницы смерти, как казалось, целиком вырезанный из кости. Адульв пинком опрокинул обездвиженного пропойцу на спину и, подойдя, склонился над его лицом, озарив ночь новыми неимоверными воплями.
Все происходящее пред её глазами казалось кровавой кройщице дурным сном, как и любимый мальчик, обернувшийся в неведомого человека, что казался