ни одного изъяна.
– Все свои. Тридцать пять лет на службе Отечеству без пломб и кариесов. А зубодеров только в кино видел. И остальных лекаришек тоже. У меня такая установка: первый врач, который ко мне подойдет, будет патологоанатомом. Желательно Кукушкиным.
– С таким здоровьем ты до ста двадцати проживешь, – улыбнулся Вересень. – Кукушкин ждать умается.
– Ничего. Найдет, чем себя занять. Отвлечется на ля минор… Слушай, а вы с Мандарином где живете?
– Э-э… На Петроградке. Рядом с Австрийской площадью. Улица Мира.
– Ты мне потом адресок запиши. Забегу как-нибудь в гости.
Глупо надеяться, что такой основательный человек, как капитан Литовченко, забудет о своей просьбе. Рано или поздно он разживется домашним адресом Вересня, нарисуется на пороге однокомнатной берлоги и… не увидит там Мандарина. Что лепетать в этом случае, как выкручиваться, Вересень не знал. Но даже не это расстраивало его. А то, что с дурацким парнем придется расстаться ровно через три дня. Как перенесет расставание Мандарин – неизвестно, а то, что Вересня ждут тоскливые дни и еще более тоскливые ночи без теплого тельца под боком – тут и к гадалке не ходи. Да еще этот чертов труп, нырнувший в неустановленный бассейн, а вынырнувший в озере у поселка Канельярве…
Положительно, Вересня ждала черная полоса в жизни.
И отель «Викинг» лишь усилил это ощущение.
Прежде чем провести разведку боем, Вересень постоял на противоположной стороне улицы, наблюдая за входной дверью. Дверь была капитальная, дубовая, с узкими бойницами из тонированного стекла. По обе стороны от двери стояли веселенькие апельсиновые деревца в кадках (при ближайшем рассмотрении оказавшиеся искусственными), а над ней висела видеокамера.
Уже хорошо.
Вывеска справа от входа (синий фон, золотые буквы) отличалась лаконичностью:
Пересчитав звезды, Вересень взялся за ручку и попытался прорваться внутрь, но не тут-то было! Дверь не поддалась. Прямо как в борделе, подумал он, или в подпольном казино. Или в кафе-шантане периода сухого закона. Нравы в подобных заведениях суровые: если задержишься перед входом дольше положенного, есть немаленькая вероятность, что из бойницы высунется волосатая, вооруженная кольтом рука.
Конечно, с четырьмя звездами это коррелируется мало, но от черной полосы, в которую вступил Боря Вересень, можно ожидать чего угодно.
После двухминутного унизительного топтания на месте, ему пришла в голову счастливая мысль поискать кнопку звонка. Она нашлась прямо под вывеской, и уже через мгновение раздался сухой щелчок: сработал механизм дистанционного отпирания замка.
Путь был свободен.
За дверью Вересня встретил довольно просторный, уставленный цветами холл. Цветы на этот раз были настоящими и поражали своим – едва ли не тропическим – разнообразием: гибискус, олеандр, орхидеи, амариллисы. Но настоящим украшением холла служили лотосы. Они плавали в небольшом фонтане наперегонки с разноцветными японскими карпами – кои.
Кожаные кресла, низкие столики со стеклянными столешницами, сквозь которые