интересует номер семнадцать.
Кирилл молчал.
– Если быть совсем точным – человек, который снимал его в период с девятнадцатого по двадцать первое июля сего года.
– Увы. Сведений о постояльцах мы не даем. Это зафиксировано в правилах отеля.
– Вы внимательно изучили удостоверение? – Вересень налег грудью на стойку. – Там написано: Следственный комитет Российской Федерации.
– Я умею читать.
– Как гражданин РФ вы обязаны содействовать органам дознания. Предоставить интересующую меня информацию не так уж сложно, не правда ли?
– Несложно. Но мне нужна бумага, на основании которой я могу действовать.
– Удостоверения недостаточно?
– Нет.
– Не будьте формалистом, Кирилл. Вы же понимаете, что через час я вернусь с двадцатью бумажками. Давайте не тратить ни мое, ни ваше время.
Несколько секунд портье раздумывал, глядя куда-то сквозь Вересня. Там, на противоположной стене, висело многофигурное панно с табличкой «Битва Раваны с царем Хайхаев», которое следователь заприметил еще на входе. Исход битвы был пока неясен, и все зависело от Кирилла – к какому лагерю он примкнет.
– Ну, хорошо. Я поищу в компьютере.
Поиски заняли чуть больше времени, чем рассчитывал Вересень. И, тем не менее, ровно через полторы минуты Кирилл оторвался от компьютера и произнес:
– Лоденбах. Человека, который занимал номер семнадцать в июле этого года, звали Вернер Лоденбах. Прибыл вечером девятнадцатого июля.
– А убыл? – быстро спросил Вересень.
– Номер был забронирован на четыре дня. Следовательно, убыл он двадцать третьего.
Это противоречило выводам, сделанным судмедэкспертом Кукушкиным: двадцать третьего июля Лоденбах был уже мертв и никак не мог выписаться из гостиницы.
– Я бы хотел поговорить с человеком, который был на ресэпшене в то время, когда господин Лоденбах выписывался.
Кирилл снова углубился в компьютерный дебри, и на лице его промелькнула досада.
– Что-то не так?
– Все в порядке.
– Так где я могу найти этого человека?
– Двадцать третьего июля дежурил я, – ровным, бесцветным голосом сказал Кирилл.
– Прекрасно. Вот и поведайте мне о Вернере Лоденбахе.
– Честно говоря, подробностей я не помню.
– Совсем никаких? – Вересень сочувственно покачал головой. – В вашем отеле не так уж много номеров.
– Хлопот хватает и без того.
– Неужели подрабатываете горничной?
Юноша презрительно улыбнулся, показав длинные зубы, которые напомнили Вересню акульи. Он явно что-то скрывал, но скрывал не слишком умело. Пожалуй, рановато ему таскать тиару. Не по Сеньке шапка. Вересень перегнулся через стойку и, почти интимно, прошептал:
– Выкладывай все, как есть.
– Я же сказал, что не очень хорошо помню этот момент.
– Провалы в памяти? Ну, так