ловя сейчас взгляды знакомых с детства людей, северянка отчётливо понимала, кто она.
Чужачка.
Отныне и навсегда.
Сын старосты довёл Рогнеду до дома, передал в руки отцу и отрывисто кивнул на слова благодарности Локки.
Прежде чем уйти, он взглянул на девицу, и лицо его на миг смягчилось.
– Не выходи из избы пока, – тихо произнёс он. – Я поговорю с отцом, решим, как дальше быть. Но в деревню до той поры не суйся.
Рогнеда быстро задвигала руками.
– Говорит, что если судить её будут, то лучше сразу, – надломленным голосом перевёл Локка, с болью глядя на дочь.
– Да какой судить! – чуть не зарычал сын старосты, – Нам бы всё так устроить, чтоб об этой ночи забыли все напрочь!
Локка внимательно посмотрел на молодца, сжимающего руки в кулаки и не отводящего встревоженного взгляда от Рогнеды.
– Тебе то что до судьбы нашей, Ивар? – тихо спросил Локка, впервые называя мальчишку, которого помнил ещё орущим младенцем, по имени. – Она ж тебе отказала, когда свататься приходил. В лицо рассмеялась. Неужто простил?
Ивар не ответил. Развернулся, вышел из избы и тихо прикрыл за собой дверь.
Рогнеда повернулась к отцу, готовая к любому наказанию, и с удивлением увидела, как Локка усмехается.
– Ну, дочка, ну, наворотила, – протянул он, садясь на лавку.
«Отец, я нашла в лесу капкан, в него попал…» – начала было Рогнеда взмахивать руками, но Локка жестом её остановил.
– Да пусть ты хоть самих праотцов там, в лесу нашла, – проворчал кузнец и снова улыбнулся. – Вот я тебе жениха нашёл, и что? Ты ж на него всё равно не посмотришь дважды.
«Кого?!» – широко распахнув глаза, Рогнеда вопросительно сложила пальцы.
– Жениха, жениха. Вон как ради тебя забегал. Не то, что против отца, против всей деревни готов пойти!
«Отец!»
– Что отец? Будь я отцом хорошим, выпорол бы тебя за ночную выходку. Но разве ж рука подымется? Сам ведь отпустил.
Рогнеда встряхнула руками, словно не находя нужных жестов.
– Ну да ладно, – кивнул Локка. – Я ещё вчера тебе подарок обещал. От своих слов не откажусь.
Кузнец скрылся на пару мгновений за дверью кузни и вернулся оттуда с блестящей свирелью, которую Рогнеда видела, прибежав перед закатом за отцом.
Локка протянул инструмент дочери, и та с благоговением приняла холодный металл в руки.
– Подуй, – велел Локка.
Рогнеда поднесла свирель к губам и легонько подула.
Прозвучал чистый высокий звук, навевающий мысли об утренней росе и искристой озёрной воде.
Широко распахнутыми голубыми глазами Рогнеда взирала на отца, так и не отняв от губ свирель.
«Это я сделала?» – словно задавала она вопрос.
Локка мягко улыбнулся, и лицо его как будто помолодело. Даже вернулась в уголок губ озорная ямочка, по которой так скучала Рогнеда.
– Ты можешь зажимать пазухи на ней, и звук будет меняться. Со временем получится музыка.
«Я смогу петь?» – неловко сжимая