выглянула из-за плеча мужа:
– Так это что ж, нам не девку судить надо, а духа мерзопакостного ловить, пока он нам землю да заготовки на зиму не попортил?
– Но девка всё равно виновата! Неча на плач лесной идти, – сплюнул один из пахарей, что помоложе.
«Это за то, что я его сватьям отказала», – подумала Рогнеда, с презрением смотря на трусливого молодца, который решил так ей отомстить.
Локка отошёл от колодца и приблизился к дочери. Он взял её за руку, крепко сжимая тонкие пальчики. Рогнеда прижалась спиной к отцу, чувствуя себя увереннее.
– Как рассудишь? – спросил Ивар старосту.
Тот провёл пятернёй по седым волосам, и молвил:
– Охотиться пойдем. Дух али не дух, но виновника надо изловить да шкуру содрать.
Мужики заулюлюкали, бабы одобрительно закивали.
– А ту, что слаба, да на зов чужой повелась, не нам судить. Её природа от рождения наказала, – продолжал староста. – Охотиться завтра пойдем. Кто изловит лиса, того одарю!
Толпа взорвалась криками.
Рогнеда в ужасе зажала рот ладонью и хотела броситься к старосте, солгать, мол, никакого лиса не было, сама она виновата.
Локка удержал дочь. Сжал в стальных объятиях, не давая новую глупость сотворить.
– Уведи её, – шепнул кузнецу Ивар и встал рядом с отцом – их начали окружать жители, чтоб охоту обсудить.
Локка потащил упирающуюся дочь прочь от колодца, к избе старицы.
Рогнеда плакала, дёргалась, била отца кулаками, но тот упрямо продолжал идти с ней вперёд.
«Убьют его! У него ж лапа раненая, уйти далеко не мог!» – отчаянно затрясла руками северянка, ещё и губами проговаривая слова.
– Ты жива будешь! – рыкнул кузнец хриплым, надломленным от дыма голосом, и тут же зашёлся в кашле, выпуская Рогнеду из рук.
Северянка бросилась обратно к колодцу, но тут же воротилась к отцу. Подхватила его, задыхающегося, под руку и повела к дому старицы.
В избе отпоила Локку снадобьями, смешанными с молоком и мёдом. К вечеру кузнец мог говорить и даже не хрипел.
До темноты Рогнеда вертела в руках подаренную отцом свирель. Она её от себя ни на миг не отпускала, нося повсюду в переднике. Потому подарок и пожар пережил.
Звуки, что свирель издавала под пальцами северянки, были точь в точь птичье пение.
– Быстро ты, – похвалил Локка дочку. – Мать твоя тоже на такой играла. Могла любого заворожить.
Рогнеда слабо улыбнулась.
«Что такое Дикая Охота?» – внезапно показала она.
Локка замер, и крепко задумался.
– У многих есть вера в такую охоту, – наконец, произнёс он. – На нашей родине так звали поход мертвецов на мир живых. На далёком изумрудном острове, как я слышал, Диким Гоном кличут ежегодную забаву лесных созданий. А что местные Дикой Охотой считают, никогда не спрашивал.
«Не от неё ли Песнь защищает?» – не унималась Рогнеда.
– Может и от неё, – задумчиво пробормотал Локка, смотря в мутное слюдистое окно.
Рогнеда положила свирель обратно в передник и отошла к печи.
Она постелила