и всклокоченными волосами стоял, слегка пошатываясь, Палёнов.
6
По скальпу Скорика пробежал бритвенный холод. Палёнов, как ни в чем не бывало и к себе домой, вошел в прихожую. На Скорика пахнуло сырой землей.
– Так ты что же того… не того, – пробормотал Скорик, вспоминая слово. – Живой что ли? – наконец все-таки вспомнил.
– Выпить есть? – Палёнов прислушался к запаху самогона. Его ноздри затрепетали, то раздуваясь, то стягиваясь. Поводя носом, он двинулся в комнату, оставляя на линолеуме грязные разводы. Он схватил со столика пластиковую бутылку с мутной жидкостью, упал в старое кресло с дырами на подлокотниках и продавленным сиденьем. Глухо прорычав, сжал зубами крышку и отвинтил ее. Запрокинув голову, Палёнов стал жадно пить. Кадык подергивался, из груди вырывалось хриплое бульканье.
Скорик с опаской смотрел на Палёнова и не верил своим глазам. «Не сон ли это?» – спросил себя Скорик и покосился на экран телевизора. Там не было ни страшного незнакомца, ни черной зеленоглазой кошки. Рекламировали чудо-сковородку. Палёнов оторвался от горлышка и с досадливым недоумением взглянул на опустевшую мутную бутылку.
– И это все? – спросил Палёнов. Вспомнив, что это были последние слова, сказанные Палёновым тогда на лестничной площадке, а может быть и в жизни, Скорик внутренне содрогнулся. По спине пробежал мороз. – И больше ничего нет? – в голосе такая экзистенциальная тоска… аж жуть берет, пронизывая холодом.
– Ничего, – сказал Скорик.
Паленов вздохнул и поставил бутылку на пол.
– У тебя из носа сопля… – Скорик запнулся, заметив, что сопля шевелится и вытягивается.
Палёнов черными от грязи пальцами схватил дождевого червя и вытянул его из носа. Палёнов поднес червяка к глазам и с недоумением стал его разглядывать. Жирный длинный червяк извивался между большим и указательным пальцами. Взяв пластиковую бутылку из-под самогона, Палёнов засунул туда червяка и поставил бутылку на пол.
– Как ты? – спросил Скорик.
– Да так… – пожал плечами Палёнов. – Затылок побаливает, – он провел рукой по затылку. – Ты не посмотришь?
Нехотя поднявшись с дивана, Скорик осторожно приблизился к Паленову и, глянув на его затылок, похолодел. В затылке зияла глубокая широкая трещина. Внутри нее что-то шевелилось.
– Что там? – равнодушно спросил Палёнов.
– Ну, это… короче… до свадьбы заживет, – запинаясь, проговорил помертвевший Скорик и поспешил вернуться на диван.
Палёнов поднял с пола пустую бутылку, посмотрел на червяка, который извивался на дне.
– Так у тебя точно ничего нет? – Палёнов повертел головой и повел носом, принюхиваясь.
– Нет, – сказал Скорик и поймал себя на мысли, что даже если бы у него что-то и было, он все равно бы сказал нет. Поскорей бы Палёнов убрался что ли!
И вот Палёнов тяжело