Сергей Попадюк

Без начала и конца


Скачать книгу

нас, потому что для нас-то это недолго продолжалось. Мы успели только увидеть, как он и она – те, другие, – подняли головы, а там, над ними, – над теми – проплывал косяк журавлей, и это было всё, но нам и этого было достаточно. Мы знали, что он уйдет на войну и погибнет в грязи, на болоте, под кружащимися березами, а она выйдет замуж за другого.

      Там все было знакомо – в том фильме, – и все хотелось переделать.

      Короче говоря, Сережа опоздал из увольнения. Талант не спас его от гауптвахты, хотя камера, куда он попал, была просторная и светлая – санаторий, а не губа. Караульный принес ему обед в мисках. Завистливый стон прокатился по поляне.

      – Вкусно! – похвалил Сережа, с аппетитом наворачивая.

      Солдат не ответил.

      – Ты чего? – удивился Сережа.

      – Не свой хлеб ешь! – отрезал солдат.

      Сережа отодвинул миску. Смех оборвался.

      – По роже ему! – завопила поляна. – По роже за такие слова!

      И тут же опять разразился хохот: генерал появился на экране.

      Генерал был что надо – бульдожья морда, золото и ордена. Весь экран был занят генералом.

      – Вот он, отец! – грохотала поляна сотней солдатских глоток. – Вот это отец так отец! Настоящий бугор\

      – Встать! – рявкнул генерал.

      – Не лязгай! – кричали ему. – Начальничек!

      Казалось, что весь лес смеется вместе с нами.

      А потом был парад. Роты проходили торжественным маршем мимо трибуны с генералом. Солдаты высоко поднимали ноги, печатая шаг, и головы к трибуне поворачивали рывком, потом, послушные приказу, вываливались из самолета – и Сережа, и его товарищи, и тот парень, что вначале боялся, – и с криком «ура» бежали на несуществующего противника… – Солдатская наука, – сказал под конец голос за кадром, – это тысячи дорог, которые надо пройти, тысячи рек, которые надо переплыть, тысячи…

      – Нуда, – не поверил Жан. – Круглое таскать, а плоское катать. Хороша наука.

      Никто уже не смеялся. Экран погас, и мы ничего не видели в темноте.

      – Солдатики, – с отвращением сказал Полковник. – Оловянные солдатики.

      – Все как в жизни, – заключил Жан.

      – Дивизион, строиться на вечернюю поверку! – прокричал из лагеря дневальный.

      Мы стали неохотно подниматься и зажигать спички.

      – Ну, пойдем клопа давить.

      – Пойдем.

      – Пошли выгонять пузырек на середину.

      – И какой дурак придумал: работать по выходным! Я бы в его мозгах муде прополоскал.

      – Осторожнее, парни, здесь пенек.

      Наугад мы брели к лагерю. Постепенно стали различаться стволы сосен, среди которых мы шли, и мы обходили их; там, впереди, были палатки, а за палатками, чуть правее, стояло в лесу заброшенное здание – теперь уже невозможно было бы догадаться, для какой цели предназначалось оно, когда строилось. А еще дальше стояли пушки, глядя в ночь задранными стволами.

      Мы встали на линейке повзводно и побатарейно. Старшина Иошин с фонариком в руке выкрикивал фамилии. Все были в строю.

      – Приехавшие, – объявил он, – отправляются