вы что, как это обижаю! – возразил Сергей.
– А так. Мы всё слыхали. У нас подобное не остается без наказа.
– Ничего не понимаю! – сказал Сергей. – Я только хотел ее нарисовать…
– А вот мы тебе сейчас нарисуем!
И они, так же не сговариваясь, а повинуясь исконно русским внутренним порывам, идущим от той самой – широкой и всеобъемлющей души, набросились на московского гостя. Били долго. Со знанием дела. Сергей поначалу пытался отмахиваться, но вскоре упал, и подняться уже не сумел…
…Очнулся он в доме Никифора Лыкова. Мария Ивановна с печальными глазами русской бабы, готовой сострадать каждому и в любую минуту, сидела рядом и промачивала холодным полотенцем кровавые ссадины на его лице.
– Потерпи, потерпи, болезный, – приговаривала она. – И понесло ж тебя туда!
– А… что… я жив еще? – еле шевеля вздутыми губами, спросил Сергей и сглотнул что-то густое и соленое.
– Да жив, жив! – успокоила его хозяйка. – Еле теплого принесли. Кабы не Ванька-корчмарь, забили бы до смерти, ироды!
Сергей попытался пошевелиться, но, почувствовав резкую боль в боку, не стал даже повторять попытку.
«Должно быть, ребро сломали, суки! – подумал он. – Ох, и темна же ты, Русь-матушка!»
Как вялого купальщика набежавшей волной – так город накрыл дождь. Мокрый асфальт снова приобрел февральский цвет. Но в московских улицах, домах, кинотеатрах и многочисленных памятниках уже не было зимней обреченности, как два или три месяца назад. Они светились весенней надеждой.
Алла Геннадьевна ехала на работу. Ее черный БМВ стремительно рассекал полотно Рублевского шоссе. Алла давно перестала ездить через центр. Когда-то, в детстве, она очень любила Кремль, Бульварное кольцо и все исторические места столицы. Как турист, попавший в Москву из далекой глубинки, она могла часами бродить по старым кривым улочкам, впитывая в себя неповторимый аристократический дух этого города. Но с годами подобные увлечения, как правило, проходят, уступают место новым, деловым пристрастиям, и на город, который тебя восхищал в детстве и юности, смотришь уже как на повседневный, рутинный элемент собственной жизни.
Черный БМВ был любимой машиной Аллы Геннадьевны. В гараже фирмы, конечно, находилось немало хороших автомобилей, но этот она предпочитала всем остальным, как транспорт для повседневного перемещения по городу. Двое водителей, сменявших друг друга через день, давно выучили маршрут, по которому Алла Геннадьевна предпочитала ездить на работу. Минуя перегруженные улицы, машина ехала по Рублевке, потом сворачивала на проспект маршала Гречко, оттуда на Минскую и далее – мимо Университета на Ленинский проспект. Еще через двадцать минут Алла Геннадьевна уже была на работе.
Просыпалась она довольно рано – в семь утра. «Кто рано встает, тому Бог дает», – любил говорить ее покойный супруг, и Алла давно переняла для себя это золотое правило бизнесмена. Каждый день к девяти она уже находилась