жить к его матери она не пойдет. «Лучше бы ты сам ушел в горы, тебе будет лучше жить возле твоей матери».
Они снова погрузились в молчание. Потом Ясон прошел в соседнюю комнату и лег на ложе. Медея ушла из дома на улицу и, вскоре, вышла из города.
На склоне горы легла среди тимьяна и полыни. Слушая голоса своей души, глядела в небо. Только за полдень вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела. Вернулась в город.
На пыльной улице возле ворот дома на солнцепеке торчали двое воинов, опираясь на копья. Они увидели Медею и уставились на нее, во все глаза следя, как она подходит к ним, и тогда, пристукнув древками копий в твердую землю, объявили:
– Царь Главк требует тебя во дворец, чужеземка!
Едва Медея вошла в небольшую беленую комнату, как Главк, облаченный в узорный наряд и с напыщенно величавым видом сидевший в кресле рядом со столом, спешно заговорил, обращаясь к ней:
– Я вызвал тебя к себе, Медея, чтобы выказать тебе мое царское неудовольствие! До моих царских ушей дошли слухи, Медея, что горожане обвиняют тебя в нашем неурожае: ты-де заколдовала всходы на полях, и потому они посохли на корню, и среди крестьян начался голод и мор, а теперь я, как правитель города, обязан тщательно рассмотреть все причины и следствия обрушившегося на нас бедствия!
Статно стоявшая Медея молчала, будто не слышала ничего. За царским креслом в проеме окна видна гора, поросшая лавром, и Медея смотрела в ту сторону.
Не дождавшись от нее ответа, Главк посмотрел на Гектора, Орантеса и Бисанта, стоявших у дверей, откашлялся, и продолжил свою «речь», усиливая голос, переводя намеки в утверждения.
– Давно до меня доходят разговоры, что ты – колдунья. Люди видели, что ты ночами ходишь кругами вокруг города. Все говорят, что не к добру ты это делаешь! Эвридика – женщина честная и добропорядочная – вчера вечером поклялась мне, что видела тебя в утро первого дня прошлого месяца: ты стояла на хлебном поле и страшными заклинаниями призывала на нашу землю засуху, а на нас вызывала гнев богов, насылая проклятья на наши стада и поля. То же самое подтверждает пастух Никодим и гончар моего дома Полидевкт. Вот, что говорят люди! Отвечай: правда это?
После волшебной ясности общения с лесами и горами Медее невыносимо видеть жалкое, низменное и безумное ничтожество людей. От вида царя и его окружения мучительная тоска разрывала ей душу – так лев, добираясь до сердца жертвы, рвет ее зубами и когтями. Она с отвращением смотрела на плюгавого царька, пораженного проклятьем ничтожества. Ее глаза гневно вспыхнули золотым разящим светом.
– Мне не нужно никого проклинать, вы – люди – своими поступками сами призываете на себя проклятья Матери Земли!
Главка покоробило вкривь и вкось, и он ничего не мог сказать, только злобно уставился на Медею. Смысл разговора уже был не в неурожае, а в беспощадной борьбе двух ненавидящих друг друга врагов. Некоторое время они молча