их.
– Я сам этим займусь. У вас слабые руки.
Я напрягаюсь.
Их?!
– Понимаю, оберштурмбаннфюрер. Постараюсь исправиться.
– Вы неисправимы. Зайдите ко мне. Обсудим вашу дальнейшую работу здесь наряду с поведением рабочей силы.
Марлин багровеет. Теребит свои пальцы и почти неслышно выдавливает:
– Как скажете.
На секунду – или мне кажется? – глаза коменданта светлеют. Сам он грустно вздыхает, покровительственно хлопает Марлин по плечу и говорит:
– Идемте за мной. Я хочу обсудить с вами некоторые аспекты.
– Но вы же меня не выгоните?
– У нас будет много времени, чтобы подробно обо всем поговорить. Рассчитываю на ваше понимание и благоразумие. В противном случае, вы знаете, что вас ждет.
Марлин в секунду преобразуется в дрессированную собачку и покорно, понурив голову, плетется за комендантом.
В дверях он останавливается. Оборачивается через плечо, останавливается взглядом на Тоне и едва слышно выдает:
– Неотесанный свиной сброд. Я по шею в вашем дерьме.
Резко разворачивается, толкает дверь и выходит.
– Это мы теперь в дерьме, – констатирует Васька и залпом опрокидывает в себя стакан воды. И картинно морщится. Наверное, пытается создать иллюзию целебного напитка, что у нее прекрасно получается.
А потом мы выходим на работу. Я упрямо пытаюсь найти Марлин, но ее нигде нет. Как ушла вместе с комендантом, так и не вернулась. Только Вернер по-павлиньи с плеткой расхаживает да парочка немецких офицеров в беседке алкоголем заливаются.
Я брошенной собакой брожу мимо работающих девушек. То и дело оглядываюсь на Вернера и пытаюсь прибиться хоть к кому-нибудь, чтобы избежать порки.
Марлин обещала дать мне материалы, но ее нет, а наш барак почему-то заперт. И теперь я искренне не знаю, что мне делать, чтобы создать видимость работы.
Нахожу в толпе Тоню, которая красит табуретки. Вздыхаю и приближаюсь к ней.
Она мигом щетинится:
– Слышь, тебе заняться нечем?
– Мне не дали материалов.
– А я тебе их где возьму, высру?!
Я сажусь на мягкую траву. Пальцами пытаюсь расчесать спутанные волосы.
– Тебя не наказали? – спрашиваю.
– Представь себе – нет! Я с комендантом покувыркалась, и он меня помиловал!
Я морщусь. Выдаю:
– Тонь… Не злись, пожалуйста. Это все Васька. А меня два дня назад еще здесь не было, поэтому знать я ничего не могу.
– Угу, – кивает Тоня, но уже без былой агрессии. Продолжает работать кистью. – Васька интересная такая. Говорит, я за бутылку с немчурой переспала… А, может, я и переспала бы, да кто ж меня возьмет!
– Тонь… Мне материалы не дали. Марлин обещала, но ее нет, она у коменданта.
– Ну а я че?
– Дай работу какую-нибудь. А то у Вернера просить боюсь.
– Работу ей подавай… Ну че, давай, помогай мне красить. Марлин, сучка, кучу табуреток на меня сгрузила, у меня после третьей уже руки отваливаются.
Я