после Манифеста 17 октября по амнистии входил в состав Петербургского Совета рабочих депутатов от партии социалистов-революционеров. Там несколько раз встречался с Троцким, который после ареста Носаря-Хрусталёва его возглавил.
– А ты, я вижу, парень не простой, – восхитился Сергей Владимирович. – Совет же полностью арестовали. Как тебе удалось выскользнуть?
– Приходилось скрываться на конспиративных квартирах. А потом я эмигрировал.
При почти полном доверии к своим новым знакомым, он остерёгся рассказывать об участии в демонстрации 9 января и его связи с Гапоном. Он не был уверен, что они правильно информированы и понимают истинное положение вещей. В России многие считали Гапона героем-революционером, ликвидированным царским правительством.
– А ты знаешь, что потом случилось с Троцким? – спросил Фёдор Тихонович.
– Помню, весь Исполнительный комитет Совета осудили на вечное поселение в Сибири, – ответил Рутенберг. – И тут его статья в газете. Он что, бежал из ссылки?
Собеседники переглянулись, улыбаясь представленной возможности проявить свою компетентность.
– В Берёзове его освободили наши боевики, обеспечили его новыми документами, и он перешёл границу, – сказал Сергей Владимирович. – Мы видели его в Женеве в кафе. Социал-демократы собираются там, как в клубе, и обсуждают актуальные политические проблемы. Ленин там тоже появляется. Теперь Троцкий редактор партийной газеты.
– Да, он очень способный человек, – поддержал его Рутенберг.
Они нравились ему всё больше. Сергей был высоким блондином, похожим на интеллигента, преподавателя университета или гимназии, и совсем не подходящим для тяжёлой физической работы. Фёдор же был брюнетом крепкого телосложения. «Так и сводит порой жизнь двух совершенно разных людей», – подумал Рутенберг.
– Ты сильный человек, Василий, – после нескольких минут молчания сказал Сергей Владимирович. – В порту нужны такие люди. Мы можем устроить тебя там грузчиком. Мне-то, как филологу, другого не дано, как делать такую работу. А вот Фёдор учился в реальном училище на механика. Он бы мог пристроиться на каком-нибудь предприятии. Но из солидарности решил меня не бросать.
– Спасибо, я подумаю. Я инженер, закончил Технологический институт в Петербурге.
– У тебя серьёзное образование, – заметил Фёдор Тихонович. – Попробуй поискать что-нибудь по специальности. Может быть, тебе повезёт. А пока поживёшь у нас. И давайте договоримся называть друг друга просто по именам.
Все согласились. Излишний этикет в такой компании, действительно, был не нужен.
2
Каждый день Рутенберг покупал городскую газету, где иногда публиковались сообщения о требующихся работниках. Но, увы, все они были далеки от его профессиональных интересов. Он понимал, что морской порт Генуи, самый большой в Италии, был крупнейшим предприятием в городе, вокруг него была сосредоточена почти вся его экономическая жизнь. Но в первое время он никак не