превратить его в нормального греческого мальчика-подростка.
Я видел, как покраснел Галактион.
– Она, эта чужеземка, будет мыть меня? – спросил он.
Я рассмеялся:
– А-а, я и забыл, ты, оказывается, умеешь стесняться. Но не обижайся на мои слова, Сахиб только подогреет воду, а мыть тебя будет старик Артемий – он давно служит в этом доме и очень предан моим родителям. Можно сказать, он является членом нашего семейства, – я грустно вздохнул, – правда, от былого семейства и славы этого дома почти ничего не осталось.
– Почему? – заинтересовался моими словами Галактион.
– Отец уехал, мать…, я не знаю, где она сейчас, и что с ней. Сестра вышла замуж за того, кого совсем не любит, а Диоклет отправился в Дельфы, чтобы готовиться к новой Олимпиаде.
– Диоклет – это твой брат? – спросил Галактион, плавно перейдя «на ты». Я был рад тому, что мальчишка начал доверять мне.
– Да.
– Так он – участник Олимпийских Игр?
– Да, Диоклет уже одержал несколько побед в борьбе и в беге.
– Должно быть, ты очень гордишься своим братом? – спросил он.
– Это так, но сейчас меня волнует другое, я должен найти мать и освободить её из финикийского рабства. Я хочу сделать это до того, как мой отец Агапий возвратится в гавань.
В дверях возник Артемий в длинном химатии. Он поклонился мне и взглянул на чумазого Галактиона.
– Откуда здесь взялся этот слуга Ада? – спросил старик.
– Из Афин, – подыграл я ему, – но скоро ты сделаешь из него обычного греческого гражданина.
– Я – раб, я – не гражданин, и в любую минуту меня может хватиться мой хозяин Илларион.
– Я же сказал, что освобожу тебя, глупец. Завтра мы отправимся в Афины, и я заплачу выкуп за тебя.
– А как же твои родители? Они не будут против «такого приобретения»? – усомнился «слуга Ада».
– Не думаю. Они всегда питали сочувствие к рабам и привили это отношение и своим детям, – ответил я.
Артемий подтолкнул Галактиона к выходу, вновь поклонился мне.
Было ясно одно – придётся потратить ещё один день в Афинах, чтобы утрясти вопросы, связанные с Галактионом. Если этого не сделать, его хозяин может написать жалобу в Совет Ареопага, и тогда меня могут осудить за похищение чужого раба, и заставят заплатить большой штраф.
Я не хотел обострять отношений с архонтом, к тому же, мой отец всегда пользовался благосклонностью Дамасия. Это был высокий светловолосый человек, всегда присутствующий на Афинских празднествах и исполняющий традиции полиса. Однако в последнее время у него возникли серьёзные разногласия с членами Ареопага.
Однажды после возвращения из очередной поездки вместе с отцом я вручил ему огромную раковину диковинного древнего моллюска, добытую мною на морском дне Индийского Океана.
Помню, Дамасий был приятно поражён и сказал, что отныне я заслужил его расположение. Мне был подарен перстень, какие носили почётные горожане Великих Афин. Перстень я не носил, но пообещал себе, что завтра непременно одену его, это поможет мне договориться с Илларионом о выкупе