Он достал оттуда атласный мешочек, аккуратно перевязанный розовой атласной ленточкой и протянул мне мешочек.
– Что это? – спросила я, кивнув в сторону мешочка.
– Часть золота, которая причитается вам.
– А Вы?
Он достал второй мешочек тоже атласный.
– Это – моя доля. У твоего отца тоже было золото, но, скорее всего, оно досталось тем горным стервятникам, которые разграбили наш караван.
– Значит, Вы отдаёте нам свою часть?
Я видела печальную улыбку на смуглом лице дядюшки Махмуда.
– Не сомневаюсь, Ахмет бы поступил точно так же, если бы он оказался на моём месте.
Помолчав немного, он продолжил:
– Я слышал, Марждина, ты скоро выходишь замуж за сына визиря Бухары. Эти деньги тебе пригодятся на свадьбу и проведение полагающихся обрядов по усопшему.
Сквозь слёзы я произнесла:
– Я благодарна Вам за Вашу честность, но….я не верю, не могу поверить, что отец погиб.
– Но это так, это, действительно, так. И на этот раз тебе придётся поверить.
Я взяла золото и ещё раз поблагодарила дядю Махмуда.
……Свадьба и предстоящая помолвка расстроились. Через несколько дней в наш дом, лишённый прежней суеты, пришёл какой-то человек, представившийся слугой Ибрагима Кадди. Через Сулейму он передал записку от своего господина, в которой говорилось, что визирь халифа просит извинения, однако помолвка отменяется ввиду произошедших печальных событий.
«Выражаю Вам своё искреннее сочувствие, г-жа Амина, скорблю вместе с Вами о смерти Вашего супруга Ахмета Джелиля. Предстоящая поездка в Иран по делам государственной важности делает невозможным запланированные события.
В Великую Пятницу я обращусь к сынам Аллаха с молитвами о райских садах для Вашего умершего супруга.
В день Жертвоприношения Курбан Байрам примите от меня этот дар за доставленное мной беспокойство, ибо сказано в Коране самим пророком Всевышнего: «А те, которые уверовали и творили благость, те – обитатели рая, они в нём вечно пребывают».
В качестве «жертвы», упоминавшейся в письме было мясо ягнёнка и Коран в красивом, украшенном жемчугом, переплёте.
…..С каждым днём матери становилось всё хуже и хуже. Она ослабела настолько, что просто не могла выходить из своей комнаты. Еда, которую приносили ей Сулейма и Секхет, так и оставалась нетронутой. И мне приходилось самой кормить её с ложки. Что касается Лейлы, то целыми днями она предавалась слезам.
На третий день я отправила Секхет к лекарю, потому что, будучи ребёнком, я пребывала в полной растерянности относительно самочувствия мамы.
Джабраил-абы пришёл через полчаса. Он поприветствовал меня и попросил проводить его в комнату мамы.
Я видела, как в щёлку двери выглянуло худенькое личико Лейлы. Я последовала за доктором, чтобы в случае чего исполнить все его дальнейшие распоряжения.
Перед тем, как войти в комнату мамы, Джабраил-абы спросил тихим голосом:
– Когда