Каждый день в течение долгих зимних месяцев, которые они провели вместе на севере, тетушка постоянно бормотала себе под нос что-то в этом роде. Не из-за этого ли сходства Аннабель и выбрала миссис Форсайт из числа одобренных ректором компаньонок? Краем глаза она посмотрела на пожилую даму. Даже внешне она немного напоминала тетушку Мэй и так же носила на кончике носа маленькие очки…
– Мы требуем, чтобы в Закон о собственности замужних женщин внесли поправки, – объяснила Аннабель, – чтобы собственность сохранялась за женщинами после вступления в брак.
– Но зачем? Разве жена и без того не располагает всем имуществом мужа?
– Однако записано оно вовсе не на имя жены, – осторожно заметила Аннабель. – И поскольку голосовать могут только люди, чье имущество оформлено на них самих, собственность должна сохраняться за женщиной.
Миссис Форсайт неодобрительно поцокала языком.
– Ну, теперь-то мне ясно, почему такая красивая девушка, как вы, осталась старой девой. Вы не только слишком погружены в ваши книжки и оторваны от жизни, но еще и ярая политическая активистка. Все это совершенно неприемлемо для жены.
– Так и есть, – только и сказала Аннабель, потому что возражать не имело смысла.
Действительно, ни для одного из знакомых мужчин она не стала бы подходящей женой. Вероятно, она поняла это с тех самых пор, как из книг узнала об Ахилле, Одиссее, Ясоне, полубогах и людях, которым по силам пересечь семь морей. О мужчинах, с которыми она с удовольствием пустилась бы в странствие. Возможно, если бы отец выбрал дочери для чтения «Спящую красавицу» вместо «Илиады», ее жизнь сложилась бы иначе.
Собрание в «Рэндольфе» должно было вот-вот начаться. У небольшой трибуны оратора Люси что-то искала у себя в сумке. Дюжина дам болтали, стоя кружком вокруг камина из розового мрамора, над которым висело огромное зеркало в золоченой раме. Сусальное золото, догадалась Аннабель, передавая пальто горничной.
Хэтти отсутствовала. Все кресла были заняты. Свободной оставалась лишь половина маленького дивана. Другую занимала девушка, закутанная в старый потертый плед. Аннабель помнила этот плед. И эту девушку. Она тоже была на Парламентской площади, а зовут ее леди Катриона Кэмпбелл. Она была не студенткой, а помощницей своего отца, Аластэра Кэмпбелла, оксфордского профессора и к тому же шотландского графа, владельца замка в Хайленде. И вот теперь эта леди неожиданно и неловко помахала ей рукой и подвинулась, чтобы освободить место.
Аннабель направилась к дивану, чувствуя на себе насмешливые взгляды. Да уж, ее уличное платье не отличалось новизной, да и фасон был самый простой. Среди дам в шелковых, по-модному узких платьях она, должно быть, выглядит как нелепый анахронизм ушедшей эпохи. Хотя по сравнению с шалью, напоминающей клетчатый плед… вполне прилично.
Она осторожно опустилась на бархатный диван.
– Мы, кажется, еще не знакомы, – сказала она леди Кэмпбелл. – Я Аннабель Арчер.
Леди совсем не была