время, стеклось приличное количество богатых и знаменитых, по одному только зову артиста.
Джозеф тоже был здесь. Сам факт, что его удостоили чести уведомить о незапланированной вечеринке, сбивал с толку, но молодой человек не мог упустить уникального шанса понаблюдать за Мариной, которая в свете последних, невероятных, событий, вместо того, чтобы бесславно кануть в небытие, лишь укрепила свои позиции и необъяснимую власть над Эдди.
Присутствовал здесь и еще один человек, который появился в баре по приглашению Аристова, и сразу проявил к свежему женскому лицу повышенный интерес. Его звали Джеймс Уинстон.
– Кто она? – прищурив глаза, Джеймс увлеченно рассматривал Марину.
Выражение беспокойства, появившееся на лице Джозефа, не могло промелькнуть незамеченным, когда молодой человек процедил сквозь зубы:
– Его нынешняя шлюха.
Джозеф пытался говорить безразлично, но слабое волнение в голосе и тень, пробежавшая по его лицу, заставили Джеймса внимательно присмотреться к Марине. Его брови взлетели вверх от удивления, когда он определил примерный возраст женщины, которая, вне всяких сомнений, выглядела завораживающе.
Джеймс Уинстон знал толк в женщинах. Он любил их, и они отвечали ему взаимностью. Будучи наделен приятной внешностью, природным очарованием и живым умом, он был любимчиком женщин всех сортов в самом традиционном смысле этого слова. Глаза Джеймса загорелись, когда он посмотрел на загадочную незнакомку еще раз. Природный инстинкт чистокровного самца никогда не подводил Джеймса: он чувствовал, что встретил совершенно уникальный образец женской породы.
То, как Эдди Смайлз смотрел на нее, как тайком прикасался, чтобы не казаться слишком очевидным, блаженная улыбка, блуждающая на его лице, подсказывали Джеймсу, что эта связь основывалась на глубоких чувствах. Что само по себе было редкостью. А принимая во внимание, что речь шла об Эдди Смайлзе, и вовсе являлось сенсацией. Вот почему Джеймс испытывал назойливое желание познакомиться с женщиной поближе. Ему было необходимо понять, в чем ее секрет, как ей удалось наложить чары на такого ловеласа, каким всегда являлся Эдди. Джеймс Уинстон почувствовал сенсацию.
– Ничего не расскажешь мне о ней? – спросил он Джозефа, наблюдая за женщиной поверх своего стакана с виски. В его глазах плясали дьявольские огоньки, и Джозеф, в свою очередь, почувствовал слабую надежду.
Джеймс Уинстон был профессиональным соблазнителем. В Нью-Йорке, наверное, не осталось ни одной женщины в возрасте от восемнадцати до семидесяти, к которой бы он проявил интерес и которая смогла перед ним устоять.
– Пойди, сам у нее спроси, а я пока развлеку Эдди, – фыркнул Аристов, изображая полную незаинтересованность.
– И кто же эта незнакомка, свежим глотком ворвавшаяся в затхлое общество местечковой богемы? – раздался за спиной Марины обволакивающий и густой, словно холодные